а именно – срочно выдвигаться к Паоне. Анастас уверен, что вы отнюдь не готовы терять время, гоняясь за ним по проселкам, и согласились лишь для вида, поскольку не хотите наживать себе врагов среди любимцев императора. Исходя из этого, подонок пришел к единственному возможному для него решению, а именно убраться с вашей дороги. Убираться он будет в летнюю резиденцию Турагиса, которая после ухода Николетиса опустела.

– Значит, – пробормотал скорее для себя самого маршал, – «рыбина» поверила…

– Поверила. Думает, что у нее в запасе пара дней до того, как подоспеют мушкетеры Гапзиса. Уходить будут сегодня ночью, чтобы удрать подальше. Рыбьи подручные разносят по округе, что часть из них уходит «помогать в поимке разбойников», остальные якобы остаются. Разведку отправили утром, как раз перед отъездом Пьетро, десятка два. Выехали по Саграннскому тракту, но через полчаса свернули в сторону и отправились напрямик к броду через Агапов ручей. Им сейчас почти никто не пользуется: по тракту удобнее, там мост есть. Анастасов разъезд тем не менее добрался до брода и уже от него пошел проверять заброшенную, чуть ли не полностью заросшую дорогу. Парни Василиса за ними следят, но сомнений в том, что гады собрались в турагисово логово, нет.

– У кого нет сомнений? У «смиренного брата» или у вас с Фурисом?

– Доверенный куратор полностью доверяет мнению Пьетро. Как и я.

Капрас мог бы сказать, что тоже доверяет, но не сказал. Из дурацкой боязни сглазить. Старое армейское правило требовало бурчать и сомневаться, командующий оглядел развешанные по стенам натюрморты и как мог сварливо поинтересовался:

– А ради кого на самом деле этот молодой человек старается, вам понять не хочется?

– Мой маршал… Все, что делает Пьетро, идет нам на пользу, а кто там еще… Какие-то церковники, скорее всего, то ли местные, то ли агарисские, так ли это важно? У нас с мирикийским епископом никаких противоречий.

– Ты прав. Значит, Агапов брод? – Карло припомнил карту и усмехнулся. Раньше по окрестностям люди Анастаса особо не шастали, с окрестностями толком так и не познакомились, потому и разведка. В особую хитрость не верится, значит, в самом деле будут уходить на юг. Пока им позволят. А может, не тянуть и перехватить на самом броде?

– Как там местность?

– Все заросло, кусты и деревья по обоим берегам, рощи очень густые. Подобраться близко можно, но и разбегаться удобно, особенно в сумерках. Прыснут, как тараканы, во все стороны, едва ли половину перехватим.

– Нет, это не дело. Кончать нужно со всеми разом… Ладно, подождем разведчиков, должно же найтись какое-нибудь поле, где удобно накрыть всю банду. А сейчас можно и перекусить!

Агас с готовностью поднялся, но дверь распахнулась раньше, явив Микиса с подносом, на котором шкворчала сковорода и тускло поблескивали кувшин и какие-то плошки. Служитель высшего разряда был верен себе, в том числе и по части тревог и опасений.

– Дошло уже, – Микис, по своему обыкновению, принялся бубнить уже от двери. – Если перестоит, размякнет, станет как каша… Благородному такое безобразие кушать непристойно, надо пока форму держит. И соуса загустеют… Тут двое соусов, как положено, а то говорят некоторые… одного хватит, одного хватит… Провинция, готовы с одним маслом чесночным жрать.

Это было смешно, но именно в этот миг маршал понял: Анастас никуда не денется. Как это следовало из явления придурочного при всех своих многочисленных талантах слуги, Карло бы объяснять не взялся, он просто знал, что завтрашний день принадлежит ему. И… Лидасу.

– Давай соуса! – велел командующий. – И Фуриса разбуди, а завтра «вечер» сделаешь. По всем правилам и со всеми специями!

2

До поездки к Валентину Арно полагал почтение к старости само собой разумеющимся, однако граф Лукас заставил виконта многое переосмыслить. В частности, постулат о том, что стариков надо если не уважать, то хотя бы делать вид. Умней всего было бы старого дурака не слушать, но голосом тот почти равнялся Катершванцу, только Ужас Виндблуме поучал по делу, а вот ужас Васспарда…

– Ваше спокойствие, герцог, – вещал охотничек, – вызывало бы безусловное уважение, если б не являлось следствием бесчувственности, которую вы, как это ни прискорбно, унаследовали от отца и деда. Для главы рода это предпочтительней самоуверенной вспыльчивости, которой отличался ваш покойный брат, но благородный человек, даже не испытывая должных чувств, в определенных обстоятельствах обязан их выказать. Продолжая уклоняться от сыновнего долга, вы рискуете, что ваше чудесное спасение станут объяснять не самым приятным для вас образом.

– Каким же? – Валентин пригубил «Змеиной крови», он был спокойней сахарницы. Это Арно со злости отхлебнул чуть ли не полбокала и едва не подавился. К счастью для Лукаса.

– Когда из застенков выходит лишь один мужчина, – развил тот свою мысль, – весьма велика вероятность того, что он купил свою жизнь предательством.

– А чем, – услышал собственное шипенье продышавшийся виконт, – купил свою свободу единственный мужчина, вовсе не угодивший в застенки?

– Не думаю, что тебе в самом деле интересен ответ на этот вопрос, – Валентин неторопливо водрузил бокал на украшенный спрутом поднос. – Господин Альт-Гирке, благодарю вас за возможное объяснение моего, как вы выразились, чудесного спасения. Прошу нас с моим другом простить, мы вас покидаем и увидимся только во время молебна. К завтраку я, как вы понимаете, не выйду.

– Вы не уйдете, пока ваш гость не объяснит свои намеки, – старикан довольно шустро для своих лет поднялся. – Вы привезли его в Васспард и несете полную ответственность за его слова.

– Ответственность за свои слова, – с наслаждением закусил удила упомянутый гость, – несу я, но первым объясняется тот, кто начал требующий объяснений разговор. Если он, само собой, не бредил, в вашем возрасте это вполне вероятно.

– Боюсь… боюсь, мне предстоит разговор с вашей матерью.

– Правильно делаете, что боитесь. – Мать, похоже, уже куда-то вылила поданный дамам здешний шадди и теперь щурилась на пороге. – Я груба и неженственна, а посему оставьте-ка нас с графом наедине. Валентин, прошу меня понять, некоторые вещи я предпочитаю объяснять без свидетелей.

– Благодарю вас, сударыня, – Придд отвесил дворцовый поклон, вскочивший же Лукас так и торчал сухостоиной. Странно, почему он бреется, вроде бы Человек Чести, и на тебе – ни усов, ни бороденки!

– Матушка, имейте в виду, этот господин упивается гнусными инсинуациями.

– Спасибо, дитя мое, я свое мнение уже составила.

Придд, разумеется, вышел медленно и даже не подумал хлопнуть дверью. В смежных комнатах были только слуги, дамы то ли еще вкушали десерты, то ли мать им подбросила для обсуждения что-то семейное и тактично удалилась. Все равно скоро вылезут, пусть и не все.

– Ты как хочешь, – объявил виконт, – но на сегодня с меня твоих родственников хватит. Почему ты не прибьешь хотя бы Лукаса? Всех можешь, а его нет?

– Могу, – Валентин выглянул в