Одновременно достал пластиковую трубочку для взятия проб, сунул её в контейнер, собрал со стенки прозрачную жидкость. Ловко оторвал зубами пробирку с набранной кровью от своей руки. Вставил трубочку и пробирку в портативный выделитель ДНК, который ему подставил сидящий рядом Паша, подождал пока кровь и мутоген сольются в устройство.

Потом извлёк трубочку и пробирку и бросил точно в сжигатель на коленях у Анны. Всё за какие-то три секунды, чётко. Лазарева следила за его действиями с возмущением и восхищением.

Бестужев прирос глазами к окуляру ПВД, наблюдая инфицирование крови вживую. Картинка с внутренних камер шла на планшет Паши. Тот тоже внимательно смотрел.

– Вот началось, видишь? – спросил Дмитрий.

– Ага, – Третьяков увеличил изображение цепочек ДНК, выстраивающиеся на дисплее.

– Данные пишешь?

– Конечно. Распад кодирующего фрагмента ДНК. Всего тринадцать секунд продержался.

– Это потому что у нас всего пробирка крови, а не живой организм, – Бестужев не отрывался от наблюдения. – Нужно повторить инфицирование нервной и костной ткани. И на живом организме, конечно.

Паша отрицательно покачал головой:

– Только если на поле. Живую железу не довезём.

Язык в банке действительно сдох. Серебристая трубка, которую называли железой, была дополнительным органом при языке, и она лежала на дне, быстро уменьшаясь. Будто засыхала. Мутоген в ней уже погиб. Также разложился образец внутри установки извлечения ДНК.

Мера биологической защиты мегистотериев – некоторые биоматериалы, отделённые от их тел, самоуничтожались буквально в течение получаса. Сохранить что-то для исследования было чрезвычайно сложно. Дольше сохранялись кости и кожа, но и они распадались в пыль часов через двенадцать.

– А живой организм где возьмёте? – скептически спросил Костя.

Дмитрий оторвался от окуляра, взглянул на него, подняв широкие брови. Но это было скорее лицо, выражающее искушение взять в подопытные ближайшие, имеющиеся в наличии живые организмы, нежели удивление вопросом. Капитана Багирова, например.

Тот искренне засмеялся, но Анна с недоверием отнеслась к такому ответу майора. Да чёрт его знает, это же Бестужев. Гений и человек-легенда. Если он захочет, командование отдаст ему на опыты Багирова, всех его десантников и всю базу в придачу. Захочет взвод девственниц, будет и такой.

– Не пугай лейтенанта, – Костя просмеявшись, кивнул на неё.

Анна не могла справиться с напряжением, так что сидела, хмуро глядя на майора.

Дмитрий усмехнулся:

– Не бойтесь, лейтенант, я вас не обижу.

Анна взглянула на сжигатель на своих коленях, подавила в себе желание всё-таки сунуть туда руку главного учёного, и, наконец, усмехнулась:

– Даже если захотите, вряд ли у вас получится, товарищ майор.

По салону прокатились смешки – смелая лейтенант-техник!

Дмитрий не обиделся на ответ, кивнул:

– Я учту. Так,… – он быстро сменил тему разговора, передал устройство извлечения ДНК Паше: – …это на место, язык и железу в раствор, может что-то, довезём.

– Что, сейчас? – в надежде на отрицательный ответ спросил Третьяков.

– Да, прямо сейчас.

Недовольные вздохи прокатились по салону:

– Товарищ майор, ну хоть по чаю…

– В генлаборатории будет по чаю. Может, и по бутерброду, если успеем до закрытия столовой, – усмехнулся Дмитрий.

Анна откровенно сморщилась. Самое время о еде поговорить. Пока по уши в крови.

Из кабины крикнули:

– Парни, база. Прибыли!

Вертолёт приземлился. Характерно стукнули о землю шасси.

Капитан Багиров встал, вручил контейнер Паше:

– Держи ваше барахло. Пойду просить дозаправку.

Пилоты открыли дверь салона автоматически из кабины. Было видно встречающий персонал, пригибающийся от потока воздуха из-под ещё крутящихся лопастей.

– Костя! – окликнул Багирова Дмитрий. – Своих ребят отпускай. Охрана не требуется.

– Аминь! – отреагировал сержант Никитин. – Спасибо, товарищ майор!

И сразу отправился к выходу, вызвав смех остальных десантников.

– Всё, Андрюха пошёл, – сказал Гриша Гурьев, неторопливо поднимаясь с места.

Гриша никогда не торопился. Самый здоровый во взводе парень лихо ускорялся только на поле. Там, где так вальяжно и метра не пройдёшь.

– Капитан? – Рома Конев даже не встал.

Никто не поверил, что на сегодня всё. Всего один рейд сделали. К тому же их командир ещё приказ не отдал. Но Багиров подтвердил:

– «Алмаз» свободен.

Парни один за другим прошли по салону к двери, похлопали учёных по плечам:

– Держитесь, пацаны, держитесь. Биологи РХБЗ нужны родине.

– Да пошли вы… – отмахнулся Паша, уже запихивая контейнер с железой в сумку.

Надо было всё нормально запаковать, чтобы по салону не валялось.

Десантники покинули вертолёт. Лейтенант Лазарева тоже пошла к выходу, держась за стенку. Ноги не держали. И от бега по пересечённой местности под огнём, и от разделанного заживо мегистотерия, и от бешеного языка в обычном контейнере. День, лучше некуда. Чёрт, больше никогда, никогда не выходить с учёными! Психи…

Костя пропустил её, ободряюще хлопнул по плечу:

– Вы молодец, лейтенант.

Та слабо отмахнулась, а Багиров заглянул в кабину:

– Царь дозаправку просит и до штаба извоз.

– Чего у него там? Тест показал две полоски? – засмеялись пилоты.

– Давайте быстрее! – крикнул Дмитрий.

Лазарева спрыгнула на землю, обернулась забрать сумку. Майор Бестужев внезапно окликнул её:

– Лейтенант!

Лазарева остановилась, взглянула на него.

– Вернусь сегодня вечером. Привезу настоящий кофе. Будете? – спросил Дмитрий.

Анна ещё секунду раздумывала, просто от неожиданности предложения.

– Буду, – кивнула она, подумав: «Да кто ж откажется?»

Дмитрий улыбнулся:

– Хорошо. До вечера, Нют.

Теперь Анна удивлённо приподняла изогнутые брови:

– Нют?

– Да, – кивнул Дмитрий. – Уменьшительно-ласкательный вариант. Вам идёт.

2.

Вертолёт, подняв облако пыли, оторвался от земли и спустя пару мгновений удалился от базы. Анна не торопилась в расположение. Села на один из ящиков с запчастями неподалёку от рабочих боксов. Сбросила, наконец, с плеча сумку, оружие, опустила сильные плечи.

От постоянной нагрузки, казалось, они стали стальными. Но на их ширину это влияло. Анна оставалась худой, даже слишком. Нервы выжимали из тела все соки. Остались только сухие мышцы, натянутые на кости, как струны музыкального инструмента. Боль от постоянного напряжения играла на них музыку каждый день.

Лазарева взглянула на раскрытые ворота базы. Раз открыты, значит, возвращаются машины огневой поддержки вместе с ребятами её взвода. Вертолёт опередил их. Часовые на вышках смотрели в степь, видимо уже наблюдая приближение «Градов».

И точно, через пару минут Анна услышала шум двигателей. Три машины, прикрывавшие группу учёных, въехали на территорию базы. Притормозили, чтобы из кабин спрыгнули парень и девушка в полевой форме и поехали на стоянку.

А техники направились к своему командиру. Галя Понева – рыжая девчушка двадцати пяти лет, самая молодая в команде, и парнишка постарше. В принципе, старше Лазаревой во взводе не было никого. Так, что со своими тридцатью за плечами, у неё быстро развилось чувство старшей сестры по отношению к своим ребятам.

Отчего и было больно их терять. Состав группы техников из шести человек регулярно обновлялся. За три месяца во время осмотров наблюдательного периметра, было захвачено уже пятеро. Захват мегами приравнивался к смерти. Так что в среднем потеря солдата-техника происходила каждые две с половиной недели. Меги вели своё наблюдение. Стоило появиться у мачты с видеокамерами в одно и то же время два раза подряд, и на второй раз можно было смело ждать встречи. Люди были нужны улью.