Вот такая ситуация и сложилась на Земле много тысяч лет назад. Если точнее, то где-то около девяти тысяч. Но буду рассказывать по порядку.
Текст 2
Вечерело. Титан сидел на стволе поваленного дерева, вольготно расположившись у костра. Аэк тихо отодвинул ветку, мешавшую ему смотреть на поляну, и затаил дыхание.
Он потрогал кожаную суму, висевшую на поясе, и с сожалением вспомнил, что в ней остался последний камень для пращи. Охота была неудачной. Все хорошие камни разлетелись по кустам, а добыть удалось только одного зайца. Да и то какого-то корявого: без хвоста, с одним глазом и тощего, как месяц в новолуние.
Аэк вспомнил о праще не из-за того, что ему захотелось убить титана, а лишь инстинктивно. Так сказать, для храбрости. Ибо каждому человеку известно, что воевать с титаном все равно, что тюкнуть самого себя по темени каменным топором. То есть абсолютно бесполезное и гиблое занятие.
Во-первых, титаны были очень высокими, а во-вторых, все-таки не людьми (со всеми вытекающими из этого вывода последствиями). И даже если они и проиграли войну нынешним богам, то связываться с ними было все равно, что голой задницей пугать киклопов.
Аэк тихо стоял и смотрел. Титан разговаривал с сатиром, сидевшим на валуне. Сатир спрашивал:
– И что ты собираешься делать?
– Продолжу заниматься просвещением людей, – отвечал титан. – Только не так, как раньше. Надо кое-что поменять в методике.
– Не вижу смысла в твоих действиях, – сомневался сатир.
– За смыслом обращайся к своим хозяевам дромидам, чьим лакеем ты являешься, – говорил титан.
– Зря ты так, – обижался сатир. – Ведь я – единственный на этой планете, кто поддерживает тебя. Да и в данный момент я – индский сатир.
– Была бы еще польза от твоей поддержки. Тоже мне сообщник. Без собственного тела… То в сатира влезешь, то в киклопа. Ты еще в корову вселись. Инды тебя под хвостом целовать будут, потому что она у них считается священным животным. Что ни случись, за все отвечать мне. А тебе как с гуся вода.
– Я же не виноват в этом! Но, хочу сказать, что в моем лице, точнее в нынешнем воплощении, ты имеешь лучшую разведку в мире. В доказательство этого утверждения могу привести пример. Сейчас прямо напротив тебя в зарослях боярышника притаился абориген. Он щупает руками свою кожаную суму в поисках камня для пращи.
Человек осознал, что его местоположение раскрыто полностью и сейчас произойдет нечто для него неприятное. Поэтому он решил быстренько убежать глубже в лес. Аэк развернулся, дернулся телом и тут же влип в жуткое сплетение колючих веток. Из его рта вырвался непроизвольный крик боли.
Титан встал со ствола поваленного дерева и громко сказал:
– Эй, смертный! Хорош орать. Иди к костру, и ничего плохого тебе за это не будет. Только выгоду получишь. Прародительницей Геей клянусь… А если не подойдешь, то я тебя догоню и все равно приведу. Только сделаю это с помощью пинков и подзатыльников. Выбирай, что тебе больше по нраву?
Аэк замер. Сатир сообщил:
– Раздумывает.
– Заткнись! – категорично заявил титан. – Не мешай.
Аэк, оплетенный колючими ветками, не шевелился, сдерживая боль. Он думал, что о нем забудут. Напрасно.
– Эй! – крикнул титан. – Ты идешь, или тебе помочь?
Аэк тяжело вздохнул и помолился Зевсу, который, как известно даже самому распоследнему остолопу, недавно победил всех титанов напрочь. После этого он осторожно освободился от колючих ветвей и выбрался на поляну.
Титан, увидев его, невозмутимо произнес:
– Ну вот. Молодой. То, что мне и было нужно.
– И как ты это определил? – спросил сатир. – Все они одинаковы. Волосатое сиволапое зверье.
– Если ты еще хоть раз об этом заикнешься, я тебе дам по башке кулаком, – с раздражением в голосе заявил титан и сел. – На свои шерстяные мослы сначала посмотри да протри рога ослиными ушами! Тоже мне, эталон цивилизации…
– Так это не мое тело! Я им пользуюсь. Временно.
Титан опять поднялся на ноги.
– Все, все, молчу, – скороговоркой произнес сатир и заткнулся.
Титан посмотрел на Аэка и миролюбиво сказал:
– Эй, человек, иди к нам.
Аэк подошел, остановился у костра и покосился на сатира. Тот, противно ухмыляясь, разглядывал человека и молчал. Ничего хорошего его присутствие не сулило. Всякий охотник знал, что сатиры – мерзопакостные творения титанов, созданные для того, чтобы вредить людям, забравшимся глубоко в лес.
Титан успокаивающе промолвил:
– Не бойся этого придурка. Он тебе ничего плохого не сделает. По крайней мере пока я здесь. Садись рядом со мной.
Титан похлопал рукой по стволу поваленного дерева.
Аэк не принял его приглашения. Он уселся на землю таким образом, чтобы оба существа были в поле его зрения. Титан пожал плечами, сам сел на бревно и спросил:
– Как тебя зовут?
– Аэк, – ответил Аэк.
– Странное имя, – удивился титан.
– Так назвал меня отец, когда услышал первый изданный мною звук, – объяснил Аэк.
– Странные звуки издают сейчас дети, – задумчиво заметил титан.
– Ничего странного, – сказал Аэк. – Я напился материнского молока и отрыгнул.
– Ха-ха! – рассмеялся сатир. – Что я говорил! Цивилизация отрыжки!
Рука титана резко нырнула куда-то за спину, затем поднялась и сделала метательное движение. Вслед за этим раздался гулкий звук удара, и сатир с воплем опрокинулся с валуна назад. Послышались стоны и невнятное бормотание. Титан, не обратив на это никакого внимания, повернул голову к человеку.
– Хороший бросок, – одобрительно сказал Аэк. – Чем это ты его так?
– Камнем промеж рогов, – ответил титан. – Ну, что ж… Имя как имя. Везде свои обычаи. Хотя, если честно, то папаша твой – довольно веселый человек.
– Нет, – покачал головой Аэк. – Веселый человек – бывший вождь нашего племени. У него тоже в свое время родился сын. Первым звуком, услышанным от него, был шум испускаемых газов. Поэтому вождь назвал своего сына просто – Пук.
Раздававшиеся из-за валуна стоны сменились резким визгливым хохотом. Титан, морщась, взглянул в ту сторону и опять обратился к Аэку:
– Теперь, я так понимаю, сыну вождя живется интереснее, чем тебе.
– Не то слово, – подтвердил человек. – Некоторое время назад старый вождь пошел с сыном на охоту. Вернулся обратно один сын и поведал, что отца съел медведь. Поэтому теперь Пук стал новым вождем. Он тут же запретил называть себя Пуком. Потребовал зачем-то, чтобы все называли его Пшиком. Я тихонько пошутил, что лучше нарваться на звонкий геройский пук, чем на тихий и подлый пшик. Сейчас половина племени называет его по-старому – Пуком, другая половина – Пшиком. Причем смеются обе половины, а я почему-то теперь его главный враг.
– А вы зовите его нейтрально – Шпуком, – подал голос сатир.
Он как ни в чем не бывало уже сидел на камне и потирал рукой большую шишку, выступившую на лбу.
– Надо же, первый раз вижу трехрогого сатира, – делано удивился Аэк.
– А ты парень не промах, – улыбнулся титан. – Женат?
– Хотел, но не получилось.
– Почему?
– Ту, которую я решил взять в жены, забрал Пук. – Глаза Аэка остекленели, и рот перекосился. – Она у него уже третья.
– Ты еще расплачься тут, – сказал сатир, явно насмехаясь. – Нашел из-за чего переживать. Можно подумать, самок вокруг мало. Тем более что все они одинаковы: волосатое немытое отродье…
Пока сатир говорил это, рука Аэка сама собой забралась в суму и схватила камень. Не успело последнее слово сорваться с языка козлоногого создания, как брошенный человеком булыжник, с жутким звуком вспарывая воздух, понесся в сторону обидчика. Раздался звон, и сатир, взмахнув копытами, с воплем опрокинулся на землю.
– Хороший бросок, – одобрительно произнес титан.
За валуном слышались стоны, перемежаемые проклятиями, которые звучали на неизвестном Аэку языке. Титан же прекрасно понимал речь сатира и потому улыбался.
– Что он говорит? – спросил Аэк.
– Он говорит, что ты сломал ему левый рог, – ответил титан.
– Вот и хорошо, – ухмыльнулся Аэк. – А то трехрогий сатир – это неправильно.
– Да, – согласился титан. – Вот только ты нажил себе врага. В теле сатира сидит Дух. Он безобиден, хотя и является треплом. Чего не скажешь о хозяине. Пока Дух управляет телом, прежний