Для меня война прежде всего ассоциируется с этими двумя годами фашистской оккупации Таганрога. Больше всего помню постоянное чувство голода. Каждый житель получал на день 50-граммовую пайку хлеба. Весь рацион выдавался раз в месяц, и мы с бабушкой выстаивали целый день в длиннющей очереди. Пайка была фактически даже меньше, чем в блокадном Ленинграде, так что выживать людям удавалось за счет плодородной земли на своих грядках и возможности изредка выменивать какие-то продукты на вещи в окрестных деревнях. В целом же снабжение города полностью пришло в упадок. Немцам было совершенно безразлично, выживут или умрут местные жители.
У нас во дворе тоже был клочок земли, на котором росли картошка, свекла, редиска, и это было большим подспорьем в нашем рационе. Бабушка и мать за войну обменяли весь скромный домашний скарб на кукурузу и пшеницу. И, тем не менее, голод был всегда с нами.
Когда я говорю об этих годах с иностранцами, особенно с норвежцами, создается впечатление, что мы пережили не одну и ту же войну. Мне хорошо известно о мужестве норвежского движения сопротивления и о страданиях гражданского населения Норвегии в период германской оккупации. Но когда я слышу, что магазины и государственные учреждения работали в войну чуть ли не «как всегда», что люди реже, чем обычно, но ходили в рестораны… Непостижимо! Я помню совсем другую войну, а ведь большинство моих соотечественников пережили и худшее.
Однако у меня осталось не только ощущение вечного голода. Как сейчас, вижу повсюду на деревянных щитах приказы немецких оккупантов, напоминавшие, что «…подлежат расстрелу те, кто…» Мною, одиннадцатилетним мальчишкой, приказы воспринимались как нечто кроваво-жуткое.
Конечно, дети не в состоянии все понять в войнах, которые ведут взрослые. К тому же воспоминания, которые я вынес из тех лет, носят больше эпизодический характер: что-то я видел сам, что-то слышал, кое-что понял позднее. Но именно впечатления военных лет наложили особый отпечаток на всю мою последующую жизнь, оказали определяющее влияние на мировоззрение. Для того чтобы понять мои жизненные цели и принципы, деятельность в качестве дипломата и разведчика, обязательно следует принять во внимание переживания подростка из оккупированного Таганрога.
Взять, например, военнопленных. Колонны измученных советских солдат немцы гонят через наш город. Истощенные мирные жители с состраданием смотрят на своих защитников, попавших в беду, стараются поддержать взглядом или незаметно сунуть последний кусок хлеба. Ненависть наполняет их сердца при виде холеных немецких офицеров, которые ведут себя как победители, издеваются над пленными. Тяжело видеть в неволе мужчин, молодых и постарше, которые еще недавно сражались на фронте. Раненые и контуженые, истощенные и униженные, хмуро бредут они под дулами немецких автоматов по улицам города.
Изменники были особенно омерзительны. Оккупанты создали в городе некую «думу» или что-то в этом роде, во главе которой поставили русского. Подручными немцев были дезертиры и местные жители, которые, держа нос по ветру, стали подлаживаться под новых хозяев. Главная задача полицаев состояла в выявлении партизан. Заходили они и к нам, хотя прекрасно знали, что партизанам в нашем домишке прятаться просто негде. На самом деле им хронически нужен был самогон. Бабушка самогоноварением не занималась, но получила строгий наказ по возможности приобретать его и держать в доме на тот случай, если полицаи окажутся поблизости и захотят за наш счет скрасить службу.
Партизаны в городе и его окрестностях действительно были, хотя я их своими глазами ни разу не видел. Присутствие народных мстителей сказывалось во взрывах и акциях саботажа, которые приводили к жертвам среди немцев. Впоследствии я узнал, что костяк партизанского движения у нас составляли совсем еще юные комсомольцы, которые создали ряд подпольных групп, сами определили свои политические и военные цели и вступили в борьбу с фашистскими оккупантами.
Значение действий молодых партизан состояло не только в нанесении конкретного ущерба врагу, но и в самом факте объявления ему войны, беспощадной борьбы за свободу и идеалы. Это было жизненно важно как для них самих, и для всех, кто оказался в оккупации.
Большинство юных защитников Таганрога погибло в схватках с немцами или было расстреляно.
Для меня до сих пор нет произведения, сильнее передающего накал народной войны с гитлеровскими захватчиками, чем вышедший после войны роман Александра Фадеева «Молодая гвардия». Он основывался на подлинных фактах подпольного движения в шахтерском городке Краснодоне. Советская молодежь после войны сверяла свою жизнь с подвигами молодогвардейцев, задаваясь вопросом: «А я смог бы так?» Фадеев, как известно, получил Сталинскую премию, но в начале 50-х годов его роман резко критиковали за недооценку роли коммунистической партии в организации партизанского движения. И напрасно, ведь в книге прежде всего раскрывались чистота и сила юношеского порыва в тяжелую для Родины годину, когда подлинным патриотам не требовались приказы или подсказки. Параллели между борьбой молодогвардейцев против фашизма и действиями таганрогских комсомольцев были настолько ощутимыми, их самоотверженность столь искренней, что я всю жизнь испытываю чувство глубокой гордости и признательности моим соотечественникам, павшим во время Великой Отечественной войны.
В начале 1943 года, когда мне было 12 лет, я стал задаваться вопросом: а что я мог бы сделать полезного на оккупированной врагом территории? Решил начать с листовки, которую изготовил и повесил в нескольких сотнях метров от дома. Обращение было простым: «Смерть немецким оккупантам! Все — на борьбу с гитлеровским фашизмом!» В последующие дни я крутился у дома, где была наклеена листовка, чтобы посмотреть, сколько она провисит, кто ее читает. Мать «вычислила» меня и задала трепку, поскольку детский почерк легко мог меня выдать. Но я потихоньку продолжал заниматься тем же, вывешивая свои листовки подальше. Этот маленький вклад в антифашистскую борьбу был очень важен для меня, он стал моим первым осознанным политическим действием.
С информацией в Таганроге во время оккупации было очень плохо. Радиоприемники немцы конфисковали, советские газеты, естественно, не продавались. Единственный способ узнать новости в таких условиях — это «беспроволочный телефон», то есть разговоры и слухи. Впрочем, имелся еще один источник. В городе издавалась профашистская газета на русском языке. Она вывешивалась в центре, и я бегал туда, чтобы прочитать ее. Многие горожане принципиально даже не смотрели на нее, но я решил с ее помощью узнать о положении на фронте, применив свои аналитические способности. Разумеется, вся газета пестрела сообщениями о невероятных успехах «победоносного вермахта»: огромное количество немецких танков задействовано в битве под Курском; внешняя линия обороны русских прорвана; немецкие танки прошли на