Во всех пяти случаях – рвотная масса нехарактерного болотного цвета. А рядом лежал истлевший окурок сигареты «Клауд».
Один раз – совпадение, два – случайность, а вот пять – закономерность.
Я даже перчатки не успевал надеть на месте обнаружения тела, как появлялись два человека в гражданской одежде, звонили Анатолию Борисовичу – начальнику следственного управления – и он нас отзывал. Говорил, чтобы без разговоров собирались и ехали обратно. Какие разговоры-то с начальником… Выяснилось, что прикатывают эти «гражданские» на белом фургоне без номеров и каких-либо опознавательных знаков вообще.
Их всегда двое.
Выглядит, конечно, подозрительно. Особенно, если учесть, что отзывать работающую группу с места происшествия – означает рисковать своим креслом. Анатолия Борисовича могут и самого заподозрить… Скорее всего, приказ идет откуда-то сверху, но это лишь сгущает тучи.
Возвращаясь к телам… По большей части мне до лампочки кто, зачем и куда их увозит, и без них хватает забот, но… Это вечное «но».
Отравление?
Может, есть связь? Если их кто-то отравляет намеренно, через сигареты, то это уже убийство, и дело приняло бы интересный поворот. Но нет тела – нет дела…
– Ха-ха! Да ладно? Ну и как она? – мужчина за соседним столиком, громко гогочет и прерывает мои размышления.
Излишне упитанный, коротко стриженый, с двумя подбородками, он с любопытством слушает щуплого паренька, что-то робко рассказывающего, и периодически награждает того одобрительным гоготом. Его похожие на жирных личинок-переростков пальцы ухватываются за белую чашку с горячим капучино, которую только что принесла официантка.
– Ты – хозяин своих эмоций. Ты – повелитель своих действий.
Голос шепчет. Насилие – не выход. Он всегда был против насилия.
Подойти и ударить его головой о стол. Лучше о чашку. Направить это розовощекое с поросячьими глазками лицо прямиком на встречу с чашкой.
Вдребезги. Всмятку.
Возможен ожог первой степени. Возможно проникающее ранение одного или обоих глаз осколками. Возможна частичная или полная потеря зрения. Как повезет.
Как не повезет.
– Я разглядел, – о жуткая минута! –Толпу нагих дерущихся людей,В болоте смрадном завывавших люто,Что с кровожадной дикостью зверей,Ощерясь, друг на друга нападалиИ отгрызали мясо от костей…[2]Я терпеливо дожидаюсь, пока Голос закончит цитирование, вливаю в себя остатки кофе и, шумно отодвинувшись от стола, направляюсь к выходу.
– Хорошего дня! – прощается со мной кто-то из персонала, а вместе с ним и «музыка ветра» звенит над распахнутой дверью.
Такой ли он будет хороший?
Я возвращаюсь на Невский проспект, на котором стало гораздо меньше людей, и двигаюсь к следующей на сегодня цели. Во мне теплится надежда на выходной без происшествий. Единственное, что раздражает – «Клауд».
Дым и запах. Запах и дым.
Не спрятаться. Я вынужден это видеть, это вдыхать. Потому что разрешено законом. У меня никто не спрашивал. Ты в меньшинстве – терпи.
Большинство решает.
– Решает тот кто, может все.
Решает власть.
* * *Густой оранжевый дым – «Дерзкий апельсин» бьет по моим рецепторам.
Синий – «Нежная голубика» атакует мои ноздри.
Ярко-желтый – «Сочное манго» впитывается в мою кожу.
Светло-желтый – «Освежающий ананас» окутывает мое лицо.
Бордовый – «Гранат-Гранат» ловит порыв ветра и летит прямо на меня.
Белый – «Малазийский кокос» просачивается через мою одежду.
* * *Несколько минут, и поворот на Большую Морскую приводит меня к арке перед Дворцовой площадью. Здесь почти нет ярких пятен курящих «Клауд».
Успешно огибаю промоутера в костюме зайца, промоутера в костюме зебры и мужчину в костюме Петра I, я застываю в тени, прямо под нишей с доспехами.
Что-то не так.
Туристы с фотоаппаратами на шеях глазеют на все подряд, продавцы сувениров наперебой зазывают купить именно их товар, улыбчивая молодежь что-то громко обсуждает… «Петр I» хватает под руки зазевавшихся людей и предлагает сфотографироваться… Кто-то совсем рядом открывает банку газировки…
В животе просыпается ноющее чувство тревоги. Сердце бьется быстрее, сдавливает виски – плохой знак. Очень плохой.
– Ага! Ты водишь! – мимо пробегает взъерошенная коротко стриженая девочка лет семи, звонко смеется и показывает язык такому же лохматому мальчишке лет шестнадцати.
– Детская безмятежность, нам бы ее сейчас, да?
Голос говорит искренне, с легко различимыми нотками грусти.
– Мне. Да, было бы неплохо…
– Ты разве не узнаешь их?
Они носятся вокруг группы азиатов, которые будто бы их не замечают.
Он специально отстает и делает вид, что устал.
Она хихикает и корчит ему рожицы.
Но вдруг мальчишка наступает на развязавшийся шнурок, чуть не падает и, буркнув что-то себе под нос, приседает на корточки, чтобы сделать новый и крепкий узел. Девочка тем временем врезается в неведомо откуда возникшего Подростка. На вид – ровесник первого мальчишки. Выражение его лица говорит само за себя: кто-то не прочь самоутвердиться.
– Ты знаешь, что будет дальше. Необязательно смотреть…
Галлюцинации. Отрывки из прошлого. Словно сон проникает в реальность и сливается с ней.
Одно целое.
Голосу не нравится, что я всегда стараюсь наблюдать до конца, считает, что это мне только вредит. Наверное, он прав.
Но я хочу видеть… Хочу помнить…
Моргнуть – означает развеять галлюцинацию.
Моргнуть… Безусловный рефлекс, без которого через десять секунд в глазах начинается дискомфорт и жжение, а через минуту слезная жидкость скапливается на краях век и вскоре вытекает за их пределы… Не самые приятные ощущения.
Я хочу видеть… Приходится терпеть нарастающее жжение, игнорировать катящиеся по щекам слезы.
Ситуация накаливается и переходит границы: Подросток толкает девочку с такой силой, что та теряет равновесие и падает на землю. На глазах ребенка сразу выступают слезы…
– Крис!!! – кричит она.
Никто из взрослых не успевает сообразить и помочь девочке, но реакция мальчишки моментальная. С уже завязанными шнурками он без разговоров кидается на Подростка и сбивает его с ног.
Я всегда плевал на то, кто прав, а кто виноват – мою сестру никто не смел обижать. Каким-то чудом до драки никогда не доходило, всегда хватало только слов, но сейчас – другое дело. Увидев на земле плачущую сестру и усмехающегося ублюдка рядом, во мне, шестнадцати летнем мальчишке, что-то щелкнуло, перевернулось…
Перед глазами проскочила белая пелена.
Я не особо знал, как бить и когда нужно прекратить, но сжал кулак и ударил, насколько хватило сил. Костяшки вспыхнули болью, которую перекрыла внезапно охватившая меня эйфория.
Странное чувство. Такое же всепоглощающее, как и ярость, но приносящее наслаждение и новую пелену перед глазами. Подросток не ожидал такого поворота, попытался отбиться, но…
Я не боялся покалечить и не боялся убить. Я просто об этом не думал. А именно отсутствие страха за последствия позволило мне использовать гораздо больше ресурсов и отключило все барьеры…
Превосходство.
бить. бить…
– Заткнись! – окончательно потеряв контроль над собой и не понимая, что делаю, я занес руку вновь. Удар вышел сильнее и точнее. Хлынувшая из разбитого носа кровь заливала щеки ублюдка и смешивалась с его слезами. Мне хотелось еще. Боль соперника лишь раззадоривает. Бесконтрольное состояние… Я бил снова и снова, а удары были все быстрее и жестче…
Сокрушительное поражение… Этот… Этот… Мой одногодка, чуть крупнее меня… Лежит и скулит, закрывается руками, что покрылись кровью и налипшей грязью… Но