После совещания Серпилин оставил Гаврилова с Иваницким и распорядился показать ему схемы расположения огневых средств и их сектора обстрела. До этого Иван видел комкора только издали, на трибуне и в президиуме торжественного Новогоднего собрания. Вблизи комкор оказался высоким, жилистым, чуть сутуловатым сорокапятилетним мужчиной. Его крестьянское, с грубыми рублеными чертами лицо оживляли внимательные серо-голубые глаза, пристально изучавшие каждого нового собеседника. Рассмотрев всё на плане крепости, Серпилин пожелал осмотреться на месте. Начали с артиллеристов. Расположение минометов и зениток комкор одобрил, посоветовав размещать их не слишком близко к стенам зданий, чтобы не засыпало при обрушении стен. Ходы сообщения посоветовал выводить до входов в подвальные казематы, чтобы при артобстреле уносить минометы и зенитные пулеметы в подвалы.
Расположение гаубиц и корпусных пушек на первом этаже кольцевой казармы категорически забраковал, поскольку шестидюймовые пушки и восьмидюймовые гаубицы смогут разрушить вторые этажи казарм, и те обвалятся на первый этаж, засыпав пушки. Иваницкий был в растерянности. Пошли осматривать казематы. После посещения сводчатых подвалов кольцевой казармы Серпилин сказал:
– Вот вам и решение. Я эту крепость на занятиях по фортификации в Академии изучал и до сих пор помню, что толщина наружных стен казармы два метра, а минимальная толщина сводчатых перекрытий – полтора метра. Пушки будем ставить в подвальных казематах. Если в верхнем наружном углу свода подвального каземата пробить наружу отверстие под углом 45 градусов, а полы каземата приподнять, то вполне можно будет вести огонь из орудий в пробитые амбразуры.
– Но ведь сектор обстрела по горизонтали и по вертикали будет очень узким при такой толщине стен! – попробовал возразить комкору Иваницкий.
– А для чего вам широкий сектор? – вопросил Серпилин. Иваницкий снова замялся. – Главная задача тебе поставлена какая? Уничтожать наведенные противником переправы через Буг! Ближнюю зону до 6 километров дальности накроете дивизионными минометами. У них сектор обстрела 360 градусов. Гаубицами прикроете зону от 6 до 12 километров. Причем река течет к крепости почти строго с юга и от крепости строго на северо-запад. Туда и ориентируете пробитые амбразуры. Стрелять придется на дистанцию от половинной и до максимальной. То есть угол возвышения гаубиц будет от 60 до 45 градусов. Сектор наведения по азимуту за счет небольших излучин реки тоже шире 20 градусов не будет, я думаю. Корпусные пушки будут накрывать зону от 12 до 18 километров, у них угол возвышения будет от 30 до 45 градусов, а сектор по азимуту ещё уже будет. Так что вполне возможно!
– Но, товарищ комкор, это же серьезная строительная работа! Тут инженерные расчеты нужны, да и облицевать амбразуры бетоном желательно! Иначе при стрельбе обвалиться могут, – отрапортовал Иваницкий.
– Тут я с тобой, капитан, согласен. Яков Петрович, – обратился он к присутствующему полковнику, – направь в крепость одну саперную роту для оборудования артиллерийских позиций. А дивизионный инженер пусть сделает расчеты и составит проект на строительные работы. Защитная толща должна держать как минимум попадание восьмидюймового снаряда, а еще лучше – если будет выдерживать неоднократное попадание.
– Сделаем, Павел Федорович! Кирпича в крепости полно, а цемент выделим, – ответил полковник. Позднее Иваницкий и Гаврилов узнали, что это был начальник штаба корпуса Дерюгин.
– И еще! Очень важно! Работы по размещению артиллерии в крепости максимально засекретить. Начнете работать, только когда все лишние части из крепости уйдут. Со всех, кто будет в курсе, взять подписку о неразглашении. Особому отделу следить, чтобы в крепости никто посторонний не шастал!
– Как только будет готов проект строительных работ, сделаем специальный приказ, в нем детально оговорим порядок работ и режим секретности, – ответил Дерюгин.
Затем вся процессия двинулась осматривать позиции батальона Гаврилова. Начали с Тереспольского укрепления. При проведении осмотра стрелковых и артиллерийских казематов в бастионах Гаврилов пожаловался на недостаточное количество пулеметов и малую численность личного состава для такой длины периметра.
– Тут ты, капитан, конечно, прав. Но выделить в крепость больше людей я не могу, при всем желании. Пожалуй, выделю тебе из польских трофеев 40 ручных и 15 станковых пулеметов. Польских патронов калибра 7,92 тоже имеем в достатке. Все сверхштатные пулеметы при переходе на новый штат тоже можешь себе оставить. Временно.
– Большое спасибо, товарищ комкор! – обрадовался Гаврилов. – Плотность автоматического огня у нас тогда вдвое вырастет.
– Товарищ комкор! В крепости, помимо стрелкового и сводного артиллерийского батальонов, остается погранзастава – это почти сто человек. Саперная рота, скорее всего, тоже останется надолго. Тут еще море работы по минированию, по устройству заграждений и по восстановлению разрушенных казематов. Это еще больше ста человек. В случае начала боевых действий, пограничников и саперов можно будет подчинить начальнику гарнизона, – предложил Дерюгин.
– А вот это верно! – поддержал Серпилин. – Это тебе, капитан, еще две сотни бойцов. Будет у тебя хороший резерв! И выделим тебе колючей проволоки и мин по максимуму возможного. Крепость очень важную задачу решать будет. Готовь такой приказ, Яков Петрович.
Удостоив Иваницкого и Гаврилова крепким рукопожатием, комкор со свитой убыл.
– А комкор-то у нас – голова! Хоть и пехотинец, а в артиллерии разбирается. И в фортификации – тоже, – поделился впечатлением Иваницкий.
– И человек душевный, – ответил обрадованный новыми приобретениями Гаврилов.
1.6. Работа
С 1 февраля начался вывод из крепости частей 28-го корпуса. На этот раз ругани было относительно меньше, поскольку «накачка» со стороны комкора на командиров частей свое действие оказала. Зато количество выводимых подразделений было намного больше, чем в январе. Так что комбат с обоими замами снова две недели ничем другим, кроме беготни, ругани и подписания бумажек, не занимались. Наконец 15 февраля вздохнули свободно. Из посторонних в крепости остались только хозяйственные и санитарные службы 216-го полка и тюрьма НКВД. Тюрьму выводить не стали, поскольку три сотни заключенных можно было использовать в качестве подсобной рабочей силы на строительстве.
В крепости стало непривычно малолюдно. Вступил в действие приказ по обеспечению секретности работ. Семьи командиров переселили из города в освободившиеся здания в Кобринском укреплении. Посторонние в крепость больше не допускались. В Цитадель допускались только артиллеристы, саперы и зэки. Впрочем, они в Цитадели и размещались.
Корпусные пушки в крепость начали завозить с 16 февраля. Причем только в ночное время. Каждую пушку накрывали каркасом из жердей, обтянутым брезентом. Разглядеть, что скрывается под брезентом, да еще ночью, было невозможно. Дивизионные, зенитные и противотанковые орудия остались от артполка, выведенного из крепости.
Разработанный дивизионным инженером и утвержденный