Он любил удобство во всем. Коминтерн — штаб Мировой революции, потому государственную границу Советского Союза удобнее всего пересекать документом этого учреждения. А вот путешествовать по Америке удобнее не эмиссаром штаба Мировой революции, но преуспевающим бизнесменом. И лучше не прикидываться шведом, потому как можно нарваться. Итальянцем тоже прикидываться не рекомендуется. Любой американский полицейский может итальянцем оказаться.
Выдавать себя за грека — не лучшее решение. А если за ирландца себя выдашь, то может получиться совсем нехорошо. Но много ли американских полицейских владеют болгарским языком? И если таковые окажутся, то есть господину Бееву возможность извернуться. «Да, я — болгарин, но папа и мама — русские. Бежали от проклятых большевиков». И другие есть извороты…
Итак, стукнул элегантный господин в зеркальную дверь, — проворный привратник ее распахнул, шляпу над головой вскинул.
Поднялся господин на шестой этаж.
Он откровенно любил этажи Вашингтона. Он знал цену мраморным лестницам и бронзовым светильникам. Стиль древнего Египта захлестнул мир. И вот величественные образцы чудо-архитектуры: колоннады как в храмах Ассуана, бронзовый узор в виде широченных листьев и людей с песьими головами. Мягкий свет струится непонятно откуда. И вообще.
Открылась дверь пред ним, и он оказался в кабинете, который вполне мог служить тронным залом Рамзеса Второго.
Навстречу поднялся крепкий упругий человек и протянул руку.
Молча пожали. Ответственный работник Коминтерна, он же преуспевающий бизнесмен, он же Холованов, широко известный в узких кругах — под звонким именем Дракон, протянул владельцу кабинета свою трость. Тот принял ее, внимательно рассмотрел львиную морду набалдашника. Извлек из стенного шкафа другую. Такую же. Сравнил. Вернул трость Холованову и жестом предложил сесть.
Не каждый американец свободно владеет болгарским языком. Не каждый житель Болгарии — английским. Потому они заговорили на русском. Гость свободно.
Хозяин — тщательно подбирая слова и старательно их выговаривая.
— Что сделано? — Сделано многое. 84 американских инженера завербованы и отправлены на строительство крупнейшего в мире авиационного завода в Комсомольске. 56 инженеров завербованы и отправлены на строительство танкового завода в Челябинске…
— Мы его называем тракторным, — мягко поправил гость.
— Да, конечно, — согласился хозяин. — 18 американских инженеров завербованы и отправлены на строительство танкового завода в Нижнем Тагиле, да, я помню, вы его называете вагонным заводом. Скоро будут пополнения на Воронежский и Куйбышевский авиационные заводы, на Харьковский танковый.
— Это хорошо. Кроме всего нужны специалисты в области акустики и записи звуков.
— Специалистов было легко вербовать, когда Америка была в величайшем кризисе.
Сейчас Америка из кризиса выходит…
— Вы на что-то намекаете? — Все на то же. На вознаграждение американским инженерам в России…
— И вам? — И мне.
— Американские инженеры в России живут так, как они не живут в Америке, и получают столько, сколько они не получают в Америке…
— И все же любителей поубавилось.
— Я рассмотрю этот вопрос.
— Я постараюсь акустиков найти. В Россию? — В Россию. Но вербуйте их якобы для Швейцарии, намекая, что в России платят в три раза больше. Сделайте так, чтобы документы были оформлены на Швейцарию, но чтобы им очень хотелось в Россию.
— В пути инженеры-акустики пропадут, и концы в воду…
— Это не ваша забота. Вы завербуете и отправите их в Швейцарию. Остальное вас не касается.
— Это будет стоить дороже обычного…
— На сколько? — Вдвое.
— Я подумаю. Но не слишком ли? — Найдите другого.
— Ладно. Договорились. И еще. Мне нужны машины, которые называются магнитофоны.
— Сколько? — Сорок.
— Ого! — Сорок сейчас. Потом еще.
— Знаете ли вы, что один магнитофон стоит столько, сколько стоят двенадцать хороших автомобилей.
— Знаю.
— Сорок магнитофонов — это стоимость почти пятисот хороших автомобилей.
— Да, конечно.
— И десять процентов от сделки… мои? — Как обычно.
— Хорошо. Будут магнитофоны.
— В основном мы довольны вашей работой. Вот оплата вашего труда — за прошедшие месяцы. Мы очень беспокоимся о вашей безопасности и настоятельно рекомендуем вербовать американских инженеров не только для Советской России…
— Мы прикрываемся как можем. Но вербовать специалистов для других стран фирме убыточно…
— Вы опять намекаете на то же самое.
— Опять намекаю.
— Хорошо, я подумаю. И последнее. Как идет выполнение главного заказа? — К концу 1938 года будет готов.
— Раньше нельзя? — Раньше нельзя.
— Я плачу.
— Раньше нельзя. Если бы мы знали, что делаем, то можно бы и пораньше. Очень трудно делать сложнейшую вещь, не понимая, для чего она предназначена.
— Это действительно трудно. Но таковы условия соглашения: вы не спрашиваете, что это такое и для чего предназначено — А знаете, я догадался. Это своего рода ключ к какой-то очень сложной электротехнической системе, которую вы создаете там, у себя, в Советской России. Например, мистер Сталин создает запасную столицу на случай войны…
Все системы связи стягивает куда-то в сторону от Москвы. Чтобы запасной столицей и ее системами связи никто не мог воспользоваться без его разрешения, он создает электротехнический прибор, который по сложности не уступает самым совершенным шифровальным машинам мира и в то же время невелик по размерам — помещается в небольшом чемодане или даже в портфеле. В России вы не можете заказать такой прибор: враги мистера Сталина могут узнать об этом заказе, прибор украдут и используют его против мистера Сталина, взяв под контроль все системы связи страны. А в Америке вы заказываете такой прибор и не боитесь:
экспертам фирмы непонятно назначение прибора, если они и догадаются, что это ключ к чему-то, они все равно не могут им воспользоваться, так как не знают, где находится та самая секретная столица со всеми ее системами связи, которые этим ключиком открываются… Я прав? Пока хозяин кабинета говорил, гость внимательно слушал. Теперь настало его время говорить.
— Мистер Стентон, у вас в Америке есть очень хорошее выражение: любопытство губит кота…
В глазах гостя сверкнуло нечто такое, что согнало улыбку с губ мистера Стентона. — Очень вас прошу никогда никому не высказывать ваших предположений относительно наших заказов.
— Но нас тут только двое…
— Мистер Стентон, нам обоим будет лучше, если вы не будете высказывать своих предположений даже мне. До свидания.
К В этот вечер преуспевающий болгарский бизнесмен превратился в единственного наследника сербского княжеского рода. Еще через восемь дней — в неответственного работника Коминтерна, потом в товарища Холованова, товарища в сверкающих сапогах, известного под кличкой Дракон.
Обратила Настя внимание: работает на ковре, бросает инструктора правым захватом, а по балкону, на котором — спортивный инвентарь хранится, все чьи-то сапоги ходят. Может,