Самым большим, понятно, было Инженерное училище, там обучали механиков, сталеваров, химиков, геологов, строителей. Преподавали там многие уральские мастера, начиная с Третьяка и Дружины и до молодого Арняя и легендарного Попова, привлекали и трёх армянских мастеров по каменному строительству, оставшихся после окончания контракта в Уральске. Кроме практики, изрядно получаемой студентами, Белов настоял на основах математики и физики, в пределах восьми классов средней школы, их давали по учебникам пятого-восьмого классов, давно переписанных преподавателями. Ради этого посланнику двадцать первого века пришлось несколько месяцев адаптировать формулы и термины, заменяя латинский алфавит и названия на славянско-угорские термины и русские буквы. Впрочем, дело того стоило, русские названия химических элементов запоминались моментально, а странно звучавшие нынешние формулы удивляли только старейшину, уральцы их воспринимали как данность.
Пятое, Природное, училище, как понятно из названия, обучало биологов, ботаников, агрономов, географов. Тут старейшине опять пришлось привлечь Фёдора Васильевича, своим богатым опытом практика дававшего больше пользы, нежели немногочисленные статьи по агрономии, найденные в библиотеке. В этом училище было больше всего местных преподавателей, как земледельцев, так и охотников, рыболовов. Белов запомнил многочисленные статьи о подсечно-огневом земледелии, быстро истощавшем посевы, в результате чего русские крестьяне предпочитали вырубать леса, нежели повышать урожайность и беречь имеющиеся пашни. Правда это или нет, но якобы именно эта возможность бросить истощённые пашни и перебраться на новые стала причиной отставания русского сельского хозяйства от европейского фермерства. Белов подозревал, что такая крестьянская практика закрепила в русских умах хищническое отношение к лесам, в результате их свели на большей части европейской территории страны.
Читая о знаменитых восстаниях крестьян в лесах вокруг Тамбова, старейшина ужасался, как быстро свели на нет все эти леса. Те, кто бывал в Тамбове в двадцать первом веке, вряд ли предположат возможность партизанских действий в жалких деревцах тамошней лесостепи. Всего за полвека дремучие леса исчезли, это в цивилизованном двадцатом веке. Самозваный князь уральцев хотел заложить в мозгах своих воспитанников генетическую любовь к лесам и земле, чтобы даже мысль о вырубке леса под пашню стала для них неприятной. В числе главных задач выпускников, кроме грамотного земледелия, без истощения почвы, и селекции домашних животных и растений, было изучение животного и растительного мира, сохранение эндемичных видов растений и животных, вплоть до организации заповедников.
Шестым училищем было, естественно, Медицинское, где одновременно готовили ветеринаров. Туда Белов даже не совался, приходил раз в год, на выпускные торжества. Главным достижением училища он считал почти полную ликвидацию трахомы в уральских племенах угров, что стало самой наглядной агитацией для угорских племён уральского образа жизни. Именно выпускники и выпускницы медицинского, вернее, лекарского, училища продвигали идеи санитарии и снижали смертность детей среди уральцев. Требования лекарей о мытье рук и соблюдении чистоты были обязательными для всех уральских старейшин и руководителей, об этом князь Белов позаботился своевременно и соблюдал достаточно жёстко, наказывая нарушителей огромными штрафами и другими мерами общественного воздействия. Зато, вместе с молодыми лекарями и повитухами, он смог добиться практически единичной смертности среди рожениц и детей, по крайней мере в уральских городах. Благодаря этому в уральских городах и селениях произошёл взрыв рождаемости, редкая семья за последние годы не обзавелась двумя-тремя детьми.
А год назад лекари порадовали, получив первый аналог пенициллина; после нескольких применений Белов наложил запрет на бесконтрольное использование препарата. Он опасался мутаций микробов и бактерий, произошедших при поголовном распространении антибиотиков в двадцатом веке. Уральцы не имели возможности огромных химических и биологических исследований, регулярного обновления ряда лекарственных средств, поэтому антибиотики решено было использовать крайне осторожно, в самых критических случаях. Пока лекарственная лаборатория нарабатывала запас антибиотиков на случай возобновления военных действий, экспериментируя с методами хранения препарата.
С другой задачей – прививкой от оспы – было сложнее, хотя ещё пять лет назад провели массовые прививки коровьей оспы всем уральцам и продолжали прививать всех рождавшихся детей в уральских селениях, не забывая прибывающих поселенцев, уверенности в действенной защите от оспы у Белова не было. Радовало, что эпидемий в уральских городах всё-таки не было. Постепенно лекари учились использованию обезболивающих средств при операциях, отвары мухомора стали заменять уколами производных опия, который привезли в Уральск по заказу Белова три года назад персидские купцы. Сыщик очень опасался наркомании, о чём постоянно напоминал хирургам, которых готовили всё больше, в преддверии предстоящих войн.
Это предчувствие грядущих сражений приходило на ум не только бывшему оперу, донесения разведки последних двух лет прямо говорили о сговоре между новгородцами (ещё не великий, Новгород уже существовал) и булгарами, те ждали только окончания договора о мире, стараясь соблюсти честность в отношениях с уральцами, не нарушить договора о мире. По сообщениям из Ладоги и Новгорода, в республику уже прибывали первые отряды нурманов и варягов, нанятых для штурма уральских городов. Не последнюю роль в подготовке нападения играл варяг Лютыня, за годы службы уральцам отлично изучивший систему защиты городов, которую уже начали переделывать и дополнять новыми рубежами. Он так и не смог простить уральцам гибели своего старшего брата Добрыни, пять лет назад напавшего на уральский город. Хорошо, что варяги, получившие огнестрельное оружие, сейчас служат на охране дальних крепостей.
За четыре года уральцы протянули три нитки крепостей по трём главным направлениям своего продвижения, на север, восток и юг, добившись надёжного и безопасного перемещения караванов с грузами. Самая длинная цепь крепостей шла по правому берегу реки Уфы к её верховьям, небольшие остроги стояли через каждые сто километров. Охранная линия заканчивалась городом-крепостью на реке Миассе. В тех местах уральцы давно развернули крепкую металлургическую базу, вплоть до производства собственного оружия. Из всех отдалённых крепостей только в Златоусте, как предложил Белов назвать крепость на Миассе, успели создать базу для производства бездымного пороха.
Для самостоятельного производства боеприпасов златоустцам не хватало гильз и инициирующего вещества в капсюли, формулу которого Белов никому не давал. Он не обольщался долгим сохранением секрета его производства, но лет на пятьдесят надеялся. Технология производства гильз не секретилась, изготовление бумаги в Златоусте не наладили по обычной для уральцев причине, не хватало грамотных работников. Впрочем, завезённого из Уральска инициирующего вещества в Златоусте хватало для троекратного переоснащения всех имеющихся в крепости боеприпасов. Несмотря на самое опасное расположение крепости с точки зрения возможной угрозы, уральцы не сомневались, что Зозуля организует оборону и отобьёт любое нападение.
– Командир, – говорил князю Сысой год назад, когда в Златоуст отправили коротковолновую радиостанцию для поддержания постоянной надёжной связи, – зачем Зозуле