— Настя, — рыкнул Баев, но я и ухом не повела, продолжив свою речь.
— А потом ваш Альфа признал меня парой. И даже метку поставил без моего участия.
Ряды оборотней зашептались:
— Неужели такое возможно….
— Силён наш Альфа….
— Надо же… метку? Сам?…. он ещё сильнее, чем я думал…
— И не говорите…
Я горько усмехнулась. И здесь оборотни оказались на стороне Кирилла.
— Хотите ещё несколько причин для восхищения? — усмехнулась я. — Сколько оборотней, нашедших истинную пару, изменяли своей паре после образования метки?
Клан снова затих.
— Сколько оборотней посылали свою истинную пару на смерть, не желая связываться с полукровкой?
Стая стояла как вкопанная, только желтые круглые глаза святились в наступившей темноте как диковеннные светлячки.
Баев больно дернул меня на себя.
— Всё, Настя, хватит истерики.
— Ты считаешь это истерикой? — рассмеялась я. — Знаешь, что я пережила там, в той комнате, когда ты…
— Ну, давай, договаривай, — ухмыльнулся Кирилла. — Когда я драл доступную девку? А что ты хотела, милая, в жилах нашего народа, в нас, волках… и волчиц (Кирилл сделал здесь особое ударение) течет не ваша постная кровь — водица, а настоящая лава. Мы любим спаривание — жесткое, сильное, долгое… Наши самки готовы обслуживать своего волка в любое время дня и ночи. Как, когда и сколько придётся…
Волчицы клана — я отчётливо услышала женский рык в тихом гуле, доносящимся из толпы — с одобрением согласились со словами Баева.
— Но ты же, хотя и Альфа самка, хрупкая и слабая…
Он явно хотел добавить, как человек, но промолчал.
— Мне надо было порвать тебя изнутри, причинить боль, или заставить сосать мой член круглые сутки, чтобы хоть как то погасить моё желание? Скажи, Насть? — Кирилл снова усмехнулся. — Как быстро ты бы стала считать меня ненасытным чудовищем, невинная моя девочка?
Опешив, я уставилась на Кирилла.
— То есть ты даже проблемы не видишь?
— А она есть? — вопросом на вопрос, ответил мне Кирилл, впрочем, всё же немного поморщившись. — Плохо, конечно, что ты всё узнала, но …
— Я не просто узнала — я наблюдала за этим!
Баев выкинув руку вперед, больно схватил меня за волосы, застав вплотную приблизить своё лицо к его.
— Теперь ты знаешь мои предпочтения, — тихо, мне на ухо, прошептал Кирилл. — Теперь, когда связь завершена, ебать левую девку я не смогу. Придется отдуваться самой.
— Луна знает, что зарвавшаяся самка уже наказана? — спросил из темноты голос Гильермо. По-испански, естественно. Баев покачал головой, отпуская мои волосы.
— Что, всё таки не пожалел свою способную, — не поверила я. — Отдал ребяткам из армии?
Кирилл довольно усмехнулся.
— А ты, дорогая, полна сюрпризов. Мне нравится.
— А мне — нет, — отрезала я.
Баев пожал плечами.
— Привыкнешь. Мы уже связаны, так что никуда ты не денешься.
— Какой быссстррый…. — снова подала голос моя волчица. — Я помогу… бутттть сссмелой…
— Настя? — обеспокоенно позвал Андрей, который вместе с Сергеем Леонидовичем, доктором из районной больницы, пробирался к нам через первые ряды.
Я усмехнулась, обнажая волчьи клыки.
— Вот видите, док, — довольно заурчал волк Баева. — А вы боялись. Наказания, казнь и кровь сделали своё дело… Волчица всё — таки проснулась.
— Сссам себя перрехитрил, — хохотнул кто — то моим голосом, и я почувствовала, как моя рука тянется к пульсирующей метке.
— Настя! — крикнул Кирилл, но было уже поздно….в глазах всё внезапно побелело. Я пришла себя, сидящая на траве, рядом с братом.
— Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно поинтересовался Андрей. Прислушиваясь к себе, я пожала плечами.
— Нормально вроде… не знаю… А что случилось?
Брат покачал головой.
— Ты сильно рисковала. Такие вещи нельзя делать, даже если ты способна…
Рядом, в темноте, послышался дикий истошный вой.
Мы с братом одновременно вздрогнули.
— Альфа, нет! — прерывая вой и тихое изумление клана, закричал Сергей Леонидович.
Минута — и вот уже Баев кидается на меня, пытаясь снова укусить в шею. Слишком сильный … невозможно бороться.
— Сирильо, — крикнул Гильермо. — Сейчас нельзя. Она не выживет.
И Баев словно застыл. Дикие желтые глаза, чуть подрагивающие клыки из частично трансформировавшегося лица.
— Вон! Крикнул он, едва удерживаясь, чтобы не сорваться снова. — Вон пошла.
Даже спустя год я всё ещё стараюсь не вспоминать ту ночь. Слишком больно.
Я и раньше не могла выдержать наказаний — простых наказаний у столба, когда виновный вполне в состоянии оклематься и уже через несколько дней бегать по городу как обычно… Но здесь были казни. Страшные, дикие — как многое у оборотней. Я не могла этого принять, не могла спокойно стоять и наблюдать за смертью других живых существ — пусть и виновных в своих преступлениях. Андрей мне всегда говорил, что я должна просто принять законы оборотней и стаи, не рассуждая о гуманности и прощении — в естественной среде этого нет.
— Пойми, мы живём в одном мире с людьми, но мы не люди — вещал однажды брат, ещё надеясь в то время приучить меня посещать наказания. — Наша сила намного превосходит силу человека. Мы выносливее. Сильнее. С ускоренной регенерацией. Но у нас есть и свои слабости: привязка к паре, чего нет у людей, малочисленное потомство и клановость. Оборотень может выжить в одиночку — но это будет только выживание, не жизнь. Для полноценного существования нам нужны наши братья — семья, под предводительством Альфы. У нас не может быть, как в вашем человеческом обществе, изгоев или аутсайдеров. Слабого — воспитаем, глупого — научим. Но если оборотень нарушает наши правила — правила семьи, мы не можем оставить это просто так. Потому что он становится угрозой всему: нашему миру, нашей семье. Наказание должно научить провинившегося не допускать впредь таких ошибок…
— А если наказание слишком сильное? — спросила тогда я чисто из любопытства, не зная, что мне придётся наблюдать за этим воочию через несколько лет.
— А если наказание насколько сильное, обрекает оборотня на смерть, значит, он её заслужил, — просто ответил тогда Андрей. — Значит, у клана нет другого пути обезопасить свою семью. Нас слишком мало, что убивать своих сородичей просто так, поэтому решение о казни может принять только Альфа.
И я тогда глупая обрадовалась, что наш Альфа слишком занят в своих основных владениях, и все решения в городе принимает Андрей. Я не верила — не могла до конца поверить, что мой брат спокойно относится к убийству. Да, он был оборотнем, бетой, и даже сыном военного — но одно дело спокойно об этом говорить, совсем другое — на самом деле делать.
Я ошибалась. За всё время казни Андрей себя на удивление спокойно — точнее, если я правильно оценила его настроение, то его волк был в предвкушении будущих казней. А