С надеждой в сердце, что Никольский после встречи со своей любовницей будет расслаблен и не начнет на меня орать за мою оплошность, я добралась до офиса за тридцать пять минут, против привычного часа утром. Добежав до приемной, я ворвалась в кабинет, с хлопком открывая дверь.

Виктор Алексеевич все же вздрогнул и уставился на меня, внимательно рассматривая мой не подобающий вид, распустившийся пучок влажных волос и покрасневшие от бега щеки.

Я преодолела расстояние до его стола, положила перед ним папку с документами и отступила назад. Он посмотрел на бумаги, вновь на меня, после опять на бумаги. Взял их в руки и отложил в верхний ящик.

— Посмотрю их завтра, — сказал он и вернулся к своему планшету.

Я громко выдохнула, скрестив на груди руки.

— И ради этого я летела сюда? — во мне закипело возмущение, отключающую здоровую идею заткнуться и молчать и напрочь способность держать язык за зубами.

— Вы опоздали, — он не смотрел на меня, постукивая пальцем по ободку наручных часов. Напомнил, что срок мне назначил чуть меньше того, который в итоге понадобился. — И что на вас? Вы приехали на работу, пусть и в позднее время. Я бы предпочел, чтобы мои сотрудники одевались подобающе статусу нашей компании. И волосы, — он указал пальцем на мою голову.

— Что с ними-то не так? — недовольно пробурчала, потянувшись рукой к макушке.

— С них капает вода. На мой пол. В моем офисе. В моей компании. Маргарита Алексеевна, вы сведете меня с ума.

Никольский резко замолчал и посмотрел на меня. Я же разинула рот, пытаясь понять, в чем еще провинилась. Мужчина поднялся из-за стола, обогнул меня и вышел из кабинета со словами, чтобы я не двигалась с места. Я и не планировала. Была поражена его словами на столько, что забыла как дышать.

Никольский вернулся через пару минут, и в его руках было серое в тонкую полоску полотенце. Он приблизился ко мне, накинул полотенце на волосы и быстрыми движениями рук стал сушить их. Я поджала губы и покорно стояла, смотря в зеленые глаза своего начальника. Он не сводил с меня взгляда, ведя молчаливую борьбу. Первой не вытерпела я, заставив свои руки двигаться. Накрыв ладонями его руки, я ощутила, как мужчина застыл. Перехватив полотенце, я отступила назад, сбегая от гипнотизирующего взгляда мужчины.

Виктор качнул головой, словно сбрасывая наваждение. Или отгоняя дурные мысли. Он развернулся, дошел до стола и взял свой телефон. Через пару гудков кто-то ответил.

— Кирилл, — заговорил Виктор, пока я держала полотенце и буравила спину начальника. — Через час в «Хамелеоне». Мне нужно напиться.

Став невольной слушательницей, я боялась дышать и пропустить хоть одно слово Виктора.

— Да, ты все верно расслышал, — раздражено произнес Никольский. — Встретимся там.

Он сбросил звонок, вернул на стол телефон и повернулся ко мне, словно вспомнив, что находился в кабинете не один.

— Маргарита Александровна, приведите себя в порядок. Через полчаса выезжаем. Подбросите меня до клуба «Хамелеон». Знаете, где он располагается?

Я утвердительно кивнула. В нашем городе только глухо-слепо-немой не знал про этот клуб. Дорогой, пафосный. Место сбора для тех, у кого в кармане немереное количество денег и есть особые пропуска, потому что отстоять там ночь в очереди и так не попасть на дорогую вечеринку — гиблое дело. Точно не для меня.

Через полчаса, как и сказал Никольский, мы вышли из офиса. Мои волосы практически высохли, недовольство начальника только росло. И какого его было изумление, когда я двинулась к своей машине, а он чуть в сторону, где одиноко красовалась дорогая и очень крутая машина. Я даже не сразу узнала ее значок. И тихо присвистнула, припоминая, сколько такие машины стоят в премиум-классе.

— Вы куда? — спросил он и кивнул в сторону своего автомобиля.

Я опасливо покачала головой и не сдвинулась с места.

— Вы хотите, чтобы я была за рулем?

— Да, — сказал он, извлекая из кармана пиджака брелок.

Я вновь покосилась на его машину. Ну уж нет, лучше пристрелите, но я не сяду за руль этого дорогого монстра. А если поцарапаю? Я же стану рабыней у Никольского до конца дней своих.

— Я согласна, — хитро прищурилась и бодро зашагала к своему пикапу, — только на своей!

Настала очередь Виктора коситься в мою сторону и опасливо поглядывать на ржавый, но еще вполне живой пикап.

Запрыгнув на водительское место, я удивленно приподняла бровь, словно дожидаясь, когда же копуша босс доберется до моего транспорта. Или стоит подъехать к нему, услужливо открыть дверь?

Но Никольский так и не сдвинулся с места. Вздохнув, я со второго раза завела мотор и не спеша подъехала к нему.

— Ну же, Виктор Алексеевич, — улыбнулась мужчине, опустив стекло с пассажирской стороны. — Или так, или добирайтесь сами.

Он недовольно осмотрел машину, потянулся к ручке и с нажимом открыл ее. Да, пора смазать замки.

Забравшись в салон, он брезгливо потянулся к ремню безопасности. Я же проигнорировала его недовольство, включила радио и подпевая себе под нос какую-то незамысловатую, но очень популярную песенку, покинула парковку, влившись в редкий вечерний поток машин.

— Когда доберемся до клуба, остановитесь на задней парковке. А лучше, не заезжайте на территорию. Я прогуляюсь.

Я рассмеялась, посматривая на нахмурившегося мужчину.

— Стесняетесь, что появитесь там в такой машине? — не удержалась и озвучила свои мысли вслух. — Да, мой пикап может произвести впечатление, правда такое, что завтра вы потеряете пару-тройку клиентов. А какие заголовки будут в газетах!

Продолжая хохотать, я заметила, как уголки губ Никольского поползли вверх.

— Вы правы, Маргарита Александровна, — сказал он, сдерживая смех. — Я выделю вам служебную машину, чтобы не позорили мою компанию.

В его словах не было издевки, но я все же отмахнулась от его предложения.

— Спасибо, но я не променяю свой пикап ни на какую другую машину. Это память, — я похлопала по приборной доске.

Виктор повернулся ко мне, искоса продолжая следить за дорогой. Кажется, не доверял моим водительским способностям.

— Память?

Я кивнула.

— Да, об отце. Эта машина досталась после его смерти. Так что мы с пикапом до конца, пока кого-нибудь из нас не спишут в утиль.

Моя откровенность заставила Виктора нахмуриться и отвернуться.

— И еще…