Он не был таким заинтересованным в интиме «раньше». Никогда не желал его так часто и неистово. Сейчас же он словно не хочет терять времени, будто понял и знает, что оно конечно, и не хочет пропустить ни секунды. Поэтому каждое утро он будит меня, но и по вечерам наши руки и губы заняты ласками. У меня никогда не было столько любви, даже в том куске детства, где у меня была мама. Кроме меня у мамы были ещё муж и другая дочь, а у Лео – только я. Теперь только я. Пока только я.
На следующий день промывка мозгов начинается по новой:
– Люди с такой операцией, как у тебя, живут от пяти лет до двадцати.
Я знаю, что ему хотелось бы ещё добавить, но духу не хватает: «Кто знает, сколько тебе осталось?». И я говорю ему:
– Ну смотри. С этой печенью я проживу двадцать лет. И это не просто какая-нибудь там печень! Это твоя печень! Моего человека! А потом, у тебя же вот она отросла на место. Что, не поделишься снова?
В его глазах почти шок, но я точно знаю – это не от жадности.
– Ты издеваешься, да?!
– Ну, раз ты согласен поделиться со мной ещё раз, то смотри, у нас уже сорок лет набежало. Тебе мало, что ли?
– Я нашёл в Инстаграм один случай беременности после пересадки печени: девушка по имени Ольга из России, Санкт-Петербург. Написал ей сообщение. Но ответа нет, и знаешь почему?
– Почему?
– Потому что она три года не заходила в свой аккаунт!
Виснет пауза. Долгая, наполненная размышлениями, страхами, даже паникой, которые всё равно всегда возвращаются к надежде.
– Просто, она не оценила эту социальную сеть. Поищи её где-нибудь в другом месте.
– Уже поискал.
– И что?
– Facebook – здесь её тоже не было более трёх лет. Занималась сетевым бизнесом, поэтому социальные сети для неё были необходимостью. Если всё у неё в порядке, она не могла их забросить.
– Даже если с ней произошло то, на что ты намекаешь, это вовсе не означает, что то же самое произойдёт со мной.
Coldplay – Champion Of The World
Потом звонит Кай. Я знаю, как сильно он занят, и как редко ему удаётся вырвать в графике свободную минуту, и что все их, до единой, он проводит в семье. Поэтому его просьба встретиться, сразу же приводит меня к пониманию, о чем пойдёт речь. Ну и, конечно, я знаю, кто его на меня натравил.
– А ты подумала о Лео? – говорит, как только ланч на моей тарелке подходит к концу. Нет, я знаю какая ты смелая, сильная, решительная – всего этого у тебя не отнять. Но ты подумала о нём?
– А он-то тут при чём? – спрашиваю.
– А при том, что, если вдруг понадобится, он же ляжет под нож, не задумываясь. А вот тебе не мешало бы подумать о том, что не все доноры выживают даже после первой операции. А после второй, когда ему будут кромсать печень во второй раз, его шансы выжить будут уже не так хороши, как в первый. Знаешь, вот я уверен, что ты выкарабкаешься, что всё пройдёт успешно, потому что, я тебе уже говорил это раньше, с тобой по-другому не может быть! Но он… слушай, тебе не приходило в голову, что это не его тебе дали, а тебя – ему. Он не такой, как ты, Лея. В нём нет столько силы, сколько есть у тебя. А если, не дай бог, вас обоих не станет? Ребёнок останется один.
– Его усыновишь ты, – заявляю ему. – Ты же любишь усыновлять. И жена твоя тоже любит. Я могу даже уговорить Лео назначить вас опекунами на такой случай.
Боже… я впервые вижу, чтобы Кай закрывал лицо ладонью. Кажется, я доконала даже его.
– Ты непробиваема, – констатирует.
Лучшая защита – нападение, это моё выверенное жизнью кредо.
– Слушай, как тебя жена терпит? Ты кого хочешь, с ума сведёшь!
Он только довольно скалится в ответ.
– А с женой я другой.
– Да, точно! Весь такой рассыпчатый на ощупь!
– Осторожный. С Викки нужно быть осторожным.
– А со мной?
– Всегда начеку и готовым надрать тебе задницу!
– Да иди ты! Я вообще никогда не рассматривала твою кандидатуру на роль моего папаши!
– Ну, роль второй половины, как ты знаешь, я давно играю в другом театре.
– Да я и не претендую!
– А я это знаю. Так вот, в Вашем театре, миссис, очень давно вакантна отеческая позиция…
– Иди к чёрту!
– … но это не означает, что я буду тебя опекать, только присматривать!
– Да за тобой самим нужно присматривать! Дамы вон только и делают, что слюни пускают! Бедная твоя жена…
– Между прочим, я не такой красавчик, как твой Лео.
– Да, не такой. Это правда, Лео намного красивее тебя, – тут Кай болезненно кривится, – но у него нет этого сексуально-призывного шлейфа!
– Харизма это называется.
Я просто не могу не закатить глаза! Всё-таки этот парень самовлюблённый индюк, как я и предположила в самом начале.
– Слушай, Кай. Конечно, само собой и без всяких там разговоров я никогда не позволю Лео стать донором для моей потенциальной ретрансплантации. Я бы и в первый раз не позволила, если бы меня спросили. Но ты там как-то так всё обстряпал, что моего согласия не потребовалось!
– Ты подписала документы на пересадку ещё до моего появления, так что я тут ни при чём, – перебивает.
– А разве не должны они были ещё раз убедиться в моём решении? Ведь речь шла о пересадке только от умершего донора! Мне сказали, когда печень в таком состоянии, как моя, пересадка доли мне не поможет. А кромсать орган живого донора, кем бы он мне ни приходился, при таких низких моих шансах выжить – это нонсенс! Я знаю, кто там убеждал всех докторов и что им за это обещал!
Кай округляет глаза, но ничего не говорит. Ещё не придумал, что врать дальше.
– Когда я думаю о том, во сколько тебе обошлась моя жизнь, мне становится страшно, – признаюсь.
Он расправляет плечи, приводит свои глаза и выражение лица в норму, подносит стакан с лимонадом ко рту и, прежде чем сделать глоток, напоминает:
– Ключевое слово «жизнь».
Вечером моя модель из рекламы мужских трусов с торчащими от нервных рук волосами на голове штудирует интернет.
– Я нашёл Ольгу, – заявляет.
– Она умерла?
– Нет, она родила. На последних фотографиях мальчик около трёх лет. И это… уже второй ребёнок.
– Ну вот и замечательно! – тут же вспыхиваю я. – Значит, у меня есть все шансы!
На следующий день – суббота, я звоню в хоспис и предупреждаю, что работать пока не буду. Мы с Лео едем в хранилища, где у меня до сих пор лежат старые вещи из таунхауса и… сундуки с