– Достаточно, что я люблю её, – ответил отец на вопрос Тома «О какой любви ты говоришь, если вы с матерью разбежались?».
«Достаточно», – повторил повзрослевший сын про себя.
Том не знал, с чего начать разговор. Он принялся перебирать в уме воспоминания, чтобы подсчитать, когда они виделись в последний раз. Но Надин не выдержала первая. Облокотившись о стену с плакатом, она будто бы скатилась вниз и опустилась на корточки, закрыв лицо руками. Том прекратил вести в голове бессмысленные подсчёты и безмолвно стоял рядом, заменив цифры на унизительные прозвища, чтобы придумать, как назвать себя в данной ситуации. Он будто бы смотрел на себя стороны и видел взрослого мужчину на пороге собственного дома, который молча смотрит, как любимая женщина тихо плачет. «Думаю, подойдёт…»
– …идиот, – вырвалось наружу.
– Я увидела твою машину возле Суда сегодня днём, – её голос преодолевал вакуум любви, прежде чем попасть к Тому.
Он кивнул. Для этого он и потратил время, чтобы пешком добраться до дома после долгой поездки на окраину страны. Он оставил машину возле Суда не из самых разумных соображений, а лишь для того, чтобы Надин узнала о его возвращении в Город. Только ради этого.
– Я не надеялась, что они вызовут тебя: слышала, что ты консультируешь сейчас на другом конце страны. Я и не думала, что они вызовут тебя… в этот дом… Почему?..
Он вновь кротко кивнул.
– …ты здесь… – она подняла красные от слёз глаза, и Том не выдержал, быстро подошёл ближе, опустился на корточки и чуть коснулся плеча, перед этим аккуратно убрав прядь каштановых волос.
Надин смотрела прямо, продолжала беззвучно плакать и задавать свой главный вопрос. Её грудь вздрагивала от приступа слёз всё чаще и чаще, пока она смотрела на молчаливого Тома, который так и не находил в себе ни слов, ни действий. Просто сидел напротив, не замечая, как начинают затекать ноги, и смотрел вперёд, как-то сквозь.
Он точно знал одно, что эта женщина ни с кем не позволяла себе быть слабой, кроме него, ведь именно их дружба подарила ей спокойствие в студенческие годы, дала силы, которые она так усердно направила на учёбу и семью. Дружба с Томом сделала Надин достаточно смелой, чтобы молоденькой девочкой уехать из дома и тайно выйти замуж за почти первого встречного. Это ведь он всегда учил её, что нужно делать то, что велит сердце, а не жить по своду обязанностей.
– 18 лет, – сквозь слёзы пробормотала женщина. – Том, ведь нам было 18, когда мы встретились на первом курсе…
Кажется, это был вопрос, но мужчина никак не мог разобрать её интонации.
– 18, – он не нашёл в себе большего, чем просто повторить вслух.
– Том, – она взглянула на недоделанную лестницу и вдруг с подозрением посмотрела на мужчину, сглотнув приступ слёз. – Этот дом… Почему они пригласили именно тебя?..
– Ты же знаешь, в Министерстве не предлагают ни одного шанса для отказа. Если бы я мог, я бы отказался… Но я не могу…
– Но всё же почему они вызвали именно тебя? Ты ведь консультант с отличной репутацией, – Том встал, размял ноги и отступил на шаг в глубь гостиной, – обычно они выбирают тех, кого не жалко, на чьё решение можно хоть как-то повлиять.
Он смотрел на Надин задумчиво, пытаясь прочесть мимику. Возле её глаз залегли глубокие морщины, которые только украшали лицо. Кажется, в ней всё было создано друг для друга. Её в меру широкие брови изогнулись в маске недоверия, но он читал в них страх. И отражение своей любви. Губы были чуть приоткрыты, чтобы легче дышать, и он ловил каждое их движение.
Когда Надин поднялась и гордо поправила свои густые распущенные волосы, Том испугался. Он не знал, приедет ли она к нему домой, когда увидит машину возле здания Суда, но уже тогда боялся, что наступит момент, когда ей придётся уйти. Это приближалось стремительно, и Том, струсив, внезапно шагнул вперёд и обнял Надин как-то неловко, что на миг её тело даже расслабилось от прикосновений, но только на миг.
Как бы он хотел, чтобы тогда в Университете она так же быстро всё поняла, как и сейчас. Так же воскликнула, вспыхнула, эмоционально говорила, но тогда дело было лишь в его любви к ней, а сегодня – в её любви к сыну. Несравнимо.
– Ты наш единственный шанс, Том, – она с силой сжала его ладонь, и он продолжал чувствовать её аромат так близко. Видимо, она пользовалась всё тем же парфюмом, что и в юности. – Они бы подкупили остальных, но только не тебя! Ты скажешь своё слово! Я тебе верю!
Он задумался. Министерство, правда, не смогло повлиять на него при помощи денег, но у них были другие способы влияния на людей, о которых они много знали. То есть на всех. Там работали и их бывшие одногруппники, которые прекрасно помнили о университетской влюблённости Тома.
– Чтобы ты знала, денег я не взял, – он отвёл глаза и уставился на маленькую царапинку в полу.
– Я знаю, знаю, – она так по-дружески потрясла его за рукав, что сама смутилась и покраснела. – Прости…
Женская ладонь радостно бегала по его предплечью, расправляя складки на рубашке. Невовремя Том принялся вспоминать, когда в последний раз стирал свой рабочий костюм, и услышал следующий вопрос не так чётко.
– Прости, повтори.
– Я лишь сказала, что судя по твоему дому, ты холост, – она перебирала пальцами маленькую пуговицу на рукаве, – получается…
– И моей семье они не угрожали, – перебил он. – Сложно угрожать тому, чего нет. Матери не стало больше года назад.
– И что же?
Надин вглядывалась в мужскую растерянность. Он перебирал в голове факты и оправдания, минуя правду, а она долго не хотела верить в то, что он всё-таки променял честь и справедливость. Надин в надежде тронула Тома за плечо, и он, наконец, так же прямо взглянул на неё в ответ.
– Не деньги, не семья, что же…
Она в растерянности вжала шею, от чего её плечи стали острыми, как у подростка.
– Есть кое-что, – начал он.
– Нет, Том, нет, не говори, – она медленно замотала головой, продолжая смело смотреть в глаза собеседника. – Я будто бы вернулась к жизни с этой надеждой, как только увидела твой автомобиль!.. Я же решила, что вот – не всё потеряно, неподкупный принципиальный Том здесь… Он-то скажет, что Лео не виноват!
– Лео не