— Ну что вы, наоборот, король опекает вас. И его беспокоит ваше благополучие, равно как и благополучие вашего герцогства. Королевский кортеж — это большая честь.
— Я могу отказаться от поездки или перенести её?
— Боюсь, что лишь в том случае, если готовы поведать королю о покушении. Врать монарху недопустимо и опасно. Но тогда вас ожидают допросы и выяснится, что вы ничего не помните. А, как я вам уже говорил, это может привести к разным последствиям. Например, Его Величество назначит вам опекуна, не дожидаясь свадьбы. А ещё, прознав об этом недуге, многие постараются использовать ваше беспамятство в своих интересах.
— И что же мне делать? — начинаю паниковать.
— А у вас есть выбор? Нужно собираться и надеяться на лучшее, ваша светлость. Я могу поехать с вами, сославшись на недавно перенесённую вами простуду. Это объяснит вашу задержку и позволит мне хоть как-то помочь.
— Благодарю вас, дио Хэмис. Вы не представляете, как я ценю вашу поддержку!
* * *
— Госпожа, я подготовила всё, что вы отбирали.
— Я отбирала?
— Да, ваши наряды, я проверила их. Всё в порядке.
— Ах да, конечно! — нужно учиться изображать невозмутимость. — Значит, всё уже упаковано?
— Да, госпожа. Кроме дорожного платья.
— Благодарю тебя, Миа, не знаю, как бы я без тебя справлялась, — улыбаюсь, ей, потому что мне всё больше нравится эта девушка. Миа вспыхивает и опускает взгляд, при этом безуспешно пытается скрыть довольную улыбку.
— Как давно ты работаешь у меня?
— Эм… прислуживаю? Так не так уж давно, ваша светлость. Меня наняли, когда… ну…
— Когда что?
— Когда закончился траур по кончине его светлости, вашего батюшки.
— А где предыдущая горничная?
— Так… кого вы выгнали, госпожа, а кто и сам ушёл потом, — запинается и бледнеет. — Пока траур-то шёл, вы балы не посещали, и вам Мариса прислуживала. А как срок вышел, так сразу и начали в свет выходить. И тут как раз Мариса-то вам и не угодила. Не могла волосы уложить, как прежняя горничная, что ещё при батюшке вашем служила. Вы Марису тогда сильно отругали, госпожа, да сказали, что накажете, а она на сносях была, да за ребёночка будущего испугалась. Вот и сбежала. А потом оказалось, что горничных и вовсе не осталось и меня перевели из прачечной вам служить.
Каждое слово Мии тупой иглой вонзается мне под кожу. Что же я за монстр такой, что готова была наказать беременную женщину? Пытаюсь представить, что отдаю приказ наказать живого человека и меня едва не выворачивает от ощущения накатывающей тошноты.
— Вам плохо госпожа? Вот, погодите, здесь лекарство. Выпейте, пожалуйста.
Послушно вливаю в себя терпкую жидкость, стараюсь дышать глубже и несколько минут прихожу в себя, собираясь с мыслями.
— Значит, прежде ты горничной не работала?
— Не работала, но убирать умею, за одеждой следить. И травы знаю, вы же потому меня и взяли, что я знахарству прежде училась да работала. И ванны, вон, умею делать с травами. Да вы только скажите, если что не так, я многому и научиться могу. Я очень стараться готова, потому как работа мне сильно нужна…
— Миа, остановись, я не собиралась выгонять тебя. Просто запамятовала немного.
— Простите, ваша светлость, вы после болезни совсем другая стали. Я никак привыкнуть не могу. Ах! — закрывает ладошками свой рот и таращится на меня испуганными глазищами. Потом бросается на колени, чем повергает меня в ступор. — Простите, простите, госпожа, не хотела я дурного сказать! Глупый мой язык!
— Да успокойся же! Разве я тебя ругаю? Но объясни мне, что ты имела в виду?
— Когда? — напряжённо замирает.
— Когда сказала, что я теперь другая. Миа, присядь рядом и не бойся, я не буду сердиться, но только, если честно ответишь, что именно во мне изменилось. Со стороны ведь виднее! — немного лукавлю, чтобы хоть как-то объяснить свои странные вопросы.
— Ну вы… стали больше… много больше улыбаться. Вы были… эмм… строже.
— Строже? Поясни.
Миа сглатывает и начинает ещё больше нервничать.
— Сейчас мне очень хорошо у вас работается, спокойно, а прежде я всё время боялась.
— Чего?
— Гнева вашего, госпожа. И что прогоните.
— И часто, по твоему мнению, я гневалась?
— Так, каждый день, госпожа. А теперь и не наказываете вовсе. Где ж тут не радоваться?… Простите, я… вы сами просили рассказать, а я…
— Раз я сама просила, то нечего извиняться. А теперь объяснит вот что: ты прежде сказала, что тебе работа очень нужна. И наказаний, похоже, боялась меньше, чем того, что тебя выгонят. Почему?
Миа бросает настороженный взгляд, снова мнётся, потом вздыхает и всё ж таки рассказывает…
Глава 6
— Мать у меня в городе не ходит уже, а братьев и сестёр кормить надо, им пока тяжело самим на хлеб зарабатывать. А у вас жалованье шибко больше, чем в лавке травницы, — смущается служанка.
— Так, — представившаяся картина ужаснула, — а отец?
— Своего-то я не знаю вовсе. А вот отчим… трудно с ним. Хорошо, если у матери деньги не забирает, — и по тому, как она вздрогнула, понимаю, что далеко не всё она рассказала, ох, не всё.
Подхожу к маленькой резной шкатулке на каминной полке, достаю пару монет светлого металла. Лекарь уже пояснил мне их ценность.
— Вот, это твоей семье, — вручаю Мие.
— Что вы, ваше сиятельство, я не могу принять, — бледнеет и протягивает деньги обратно.
— Бери, Миа. Заслужила своим старанием, — девушка подскакивает со стула и падает мне в ноги.
— Миа! Встань сейчас же! — этого мне только не хватало. — Лучше подумай, как можно передать деньги твоей семье! Может, кто-то из стражников может отвезти?
— Да кто ж тут может знать наш дом-то? Там трущобы, чужие и не найдут.
— Уже утром мы отбываем в имение лорда Фрей Дау, и ты едешь со мной. Это хорошо, что твои проблемы выяснились сейчас.
— Госпожа, как же быть?
— Есть кто из стражей, кому можно доверять?
— Ну… — смущается, мнётся и даже немного краснеет, отводя глаза, — Рамиз. Он очень благороден, помощь всегда предлагает и воин хороший.
— Пригласи его ко мне. Сейчас. — Миа делает лёгкий поклон и бросается выполнять поручение.
Спустя несколько минут в комнаты проходит высокий молодой мужчина. Военная выправка, прямой взгляд, приятное лицо, обрамленное прядями светлых волос. Он отвешивает положенный поклон и настороженно замирает. Я вижу, как сжаты его скулы, как тревога расползается в светлом взгляде из-под хмурых бровей. Но глаз не отводит.
— Рамиз, сколько времени займёт поездка верхом отсюда до Чанлай?
— Около получаса, госпожа, если поторопиться.
— А в экипаже?
— В лучшем случае — час.
— Миа, ты не боишься ездить верхом?
— Госпожа, смилостивитесь, — бросает на меня затравленный взгляд, — где ж это видано, чтобы девушка лошадью управляла?
— Да кто сказал, что ты сама поедешь? Если я попрошу Рамиза отвезти тебя до города и обратно, поедешь?
— Спасибо, госпожа! — снова бросается в ноги, отчего я непроизвольно отшатываюсь.
— Боги, Миа! Да встань же ты!
Приходится тянуть девушку вверх за плечи, испытывая при этом колоссальную