Впрочем, через довольно небольшое время Даниэль очнулся. Ну и что! Надо, значит надо. В конце концов, заказав кремацию, по костям не плачут! Подойдя к телу, он наклонился и сместив повязку, еще раз тщательно обследовал левую сторону лица девушки. Да, все верно. Несмотря на ускорившееся заживление, внутри глазной впадины было пусто, пока пусто.
Решившись, Люцифиано быстрыми шагами покинул лабораторию и поднялся во двор. Еще один момент, требующий внимания, сразу разрешился. Выловленный конюх сказал, что Леардо покинул замок, воспользовавшись предложением Даниэля, изложенным в записке, переданной утром со служанкой. Там Люцифиано просил его извинить, и не беспокоить, так как он проведет сегодня день в лаборатории, отслеживая состояние девушки. И предложение совершить конную прогулку в деревню, с приложенным списком трав и просьбой заглянуть к травнице. Зная ее, Даниэль не сомневался, что до вечера Анри будет занят.
Люцифиано поднялся в свой кабинет и тщательно заперев дверь, поколебавшись, нажал незаметный выступ на камине. Сбоку на стене отошла панель, открыв то, что он никогда не показывал никому, его… Алтарь. Центральное место занимал портрет Сати, сделанный на двенадцатый день ее рождения. На нем она была в нарядном серо-серебристом платье и с букетом голубых цветов, который так походил к ее глазам. Нет, Даниэль не был на праздновании того знаменательного события. Сати привезли к нему позже, через несколько дней, бледную до синевы и с повязкой в пол-лица.
Даниэль Люцифиано и Сати. Много лет назад
Подарков было полным-полно. И половина, как это обычно случается, без поздравительных подписей, позволяющих определить дарителя. Их, конечно, проверили, на магию и наличие неприятных сюрпризов, но… Шкатулка, из которой при открытии должна была выскакивать голова шута на пружинке. Милая детская страшилка. Почему-то ее не оказалось, а девочка, открывая шкатулку, наклонилась слишком близко. А кончик пружины был очень острым…
Когда, лучшие лекари столицы признались, что восстановить глаз не в состоянии и стали предлагать установку протеза, отец девочки вспомнил о своем родственнике, о котором говорили, как о способном на невозможное. Тогда он и приехал к Даниэлю с Сати, надеясь на «чудо». А Люцифиано, в то время совершенно не желающий ни с кем общаться, вышел навстречу, планируя послать всех приехавших куда подальше.
…
Чужие стражники, распределившиеся по двору, остановившаяся перед входом в донжон карета. Даниэль, набирающий воздуха в грудь, чтобы в идиоматических выражениях описать новый путь для всех приехавших, скрипнувшая дверь кареты и детский голосок, рассыпавшийся колокольчиками:
— Папа, это тот Великий Маг, что мне поможет? Какой он красивый!
И ярко-голубой глаз, с интересом смотрящий прямо на Даниэля.
…
Тогда Люцифиано от неожиданности, чуть не подавился, с трудом остановив заранее заготовленную фразу. Эти слова и глаз неожиданно пробили щелочку в его окаменевшей душе. И потом, когда он увидел ее целиком и выслушал просьбу хмурого отца, Даниэль уже не пытался отказать. Даже когда при дальнейшем общении он выяснил, что Сати называет красивым практически все, что видит, для Даниэля ничего не поменялось. Маленькая девочка прочно поселилась в сердце, даря то, что он думал, никогда не ощутит.
Проблему с глазом Люцифиано решил быстро. И кардинально. Вспомнив об ученице старой травницы, которая была примерно такого же возраста, послал за ней в деревню. Когда она, прибыв, выслушала его, то, почти не раздумывая, согласилась. Ведь не каждый день предлагают без всяких условий поставить настоящий «ведьмин глаз», позволяющий «видеть незримое». Девочка, конечно, побаивалась, но рискнуть решила.
Дальше уже пошли чисто детали. Осмотр Сати показал, что нервы, к счастью, повреждены не были. Извлечение глаза у донора, удаление поврежденного органа, прошли без эксцессов. Установка и приживление нового глаза у Сати тоже проблем не вызвало. А девочке из деревни он поставил, оставшийся от его старых экспериментов глаз химеры с небольшой печатью усиления зрения и магической чувствительности. С энергопотреблением как раз достаточным для слабого источника Жизни девочки, про который она не ведала, но знал Даниэль, увидев его достаточно давно. Магом, пусть и слабеньким она уже стать теперь не могла, а вот хорошей травницей вполне. А травница была Люцифиано нужнее.
Потом состоялся небольшой реабилитационный период, в течение которого он восстановил полноценное зрение у Сати и специальными каплями привел в соответствие цвет нового глаза, старому. У юной травницы тоже все было хорошо и она в полном восторге, глядя из окна, могла сказать название и состояние каждого растения, растущего во дворе. Кстати, обе девочки, не смотря, недовольство отца Сати, лежали вместе в одной специально оборудованной комнате и подружились. Даниэль тогда не посчитал нужным сказать, что это было сделано на всякий случай. Чтобы была возможность быстро пересадить второй глаз… если что.
По непонятной для него причине, но, к его счастью, Сати в замке понравилось. С тех пор она, постоянно, как только могла уговорить отца, ездила к Даниэлю в гости. Несколько раз и Люцифиано, давно уже не покидавший свои владения, появлялся в столице. И вся эта идиллия продолжалась до того пока…
Даниэль Люцифиано. Текущее время
Споткнувшись на следующих, уже неприятных воспоминаниях, Даниэль помрачнел, но вспомнив, зачем он собственно сюда пришел, перевел взгляд ниже. Там, на красивой подставке, в специальном контейнере, переплетенном небольшой светящейся паутинкой магических линий, в прозрачной жидкости, висел глаз с ярко-голубым зрачком. Давно восстановленный из остатков поврежденного органа. Его Реликвия!
Несколько раз глубоко вздохнув, пытаясь унять сильно бьющееся сердце, он схватил контейнер и, выйдя из кабинета, решительными шагами, распугивая выражением лица попадающихся на пути слуг, направился в лабораторию. При этом можно было расслышать, как он бормотал себе под нос: «Это все для нее, для нее…»
Закрывшись в лаборатории, Даниэль тщательно проделал необходимые для операции подготовительные процедуры. Затем подойдя к неподвижно лежащему телу, еще раз глубоко вздохнул и, глядя на него, виновато произнес: «Пойми… и прости!» После чего в несколько движений активировал весь комплекс медицинских печатей над девушкой и спустя пару мгновений еще одну, скрытую под ложем, специальную печать подавления. До этого он ее не использовал, так как предназначена она была для работы над химерами, являлась стационарным аналогом амулета Последнего Шанса. Склонившись над лицом девушки, Люцифиано снял повязку и поднимая инструменты, проговорил негромко фразу, произнеся последнее слово беззвучно:
— Ну что, поможешь, еще раз несравненная?
И, сосредоточившись на работе, уже не услышал, непонятным как прозвучавшее в воздухе с тихим вздохом:
— Помогу.
…
Смертельно уставший Даниэль в прострации сидел на стуле в лаборатории, бессильно откинувшись на