Захар тряхнул головой, отгоняя дурные мысли. Надо чем-нибудь занять себя. Кибертехник запросил у «Зодиака» сводку параметров жизнеобеспечения скафандров биолога и внеземельца. Все показатели в норме, да в этом и не было никаких сомнений – будь что не так, корабль давно забил бы тревогу.
Но что же делать?! Неприятный зуд хаотически перемещался по всему телу, заставляя Захара бессмысленно чесаться и изворачиваться. Неприятное ощущение взгляда, что он нет-нет да и ловил на себе, вдруг сделалось сильней. Чужие глаза будто бы забрались внутрь и своим взором пытались пробуравить путь наружу, к свету, прямо через кожу.
Повернулись к правому экрану, где шла картинка от Лившица. Ту, что транслировала камера Фрица, смотреть было все равно невозможно – неугомонный биолог не переставая крутился, восхищаясь красотами инопланетного технологического тоннеля. Внеземелец давал картинку четкую и правильно выверенную – чувствовалась школа.
Как и в прошлые разы, стены оставались гладкими и однородными. Признаться, Захар все ждал, что вот-вот огромная перистальтическая волна пройдется по безжизненной поверхности тоннеля, превратив его в отверстый люк, призывно манящий космонавтов неземным светом. Наверное, Грац думал о чем-то похожем.
Исследователи миновали первую развилку. Лившиц докладывал о полном отсутствии особенных ощущений (только сетовал, что скафандр трет шею), а Клюгштайн продолжал восторгаться местным ландшафтом. Несколько раз Люциан ловил биолога, в порыве эстетического блаженства пытавшегося приложиться ладонями к поверхности космического артефакта. У внеземельца был просто какой-то пунктик относительно недопустимости тактильного контакта с объектом. В конце концов, возможно, он прав – первый ремонтник прекратил свое существование именно после того, как по вине Захара прикоснулся к стене тоннеля.
Грац монотонно командовал, Лившиц столь же монотонно отчитывался о своих действиях. Клюгштайн совершенно выбивался из строго-занудной официозно-исследовательской атмосферы своими вздохами и ахами. На него перестали обращать всякое внимание и, как выяснилось, зря.
– Что ощущаете, Люциан? – в сто двадцать пятый раз вопросил Станислав, и Лившиц тут же отрапортовал, что ничего он не чувствует.
Захара так и подмывало сказать: мол, как же так, неужели ничего не чувствует? Вот он, Орешкин, сидит здесь, в рубке, в полутора тысячах километров от Хозяина Тьмы и очень даже чувствует. А они там…
Но вот насчет них и вышла загвоздка. В поле зрения камеры Лившица биолога не наблюдалось. Захар перевел взгляд на левый экран. Там резво плясали гладкости и шероховатости стены тоннеля, освещенного неверным светом прожектора. Что-то во всей этой картине было не так…
– А где Фриц? – спросил Захар. Собственно, он не собирался спрашивать, вопрос вырвался сам собой.
Грац наклонил вперед голову, всматриваясь в картинку, а на экране, вызывая тошноту, заплясали быстро перемещающиеся окружности свода тоннеля и чернота, уходящая в глубь Хозяина Тьмы. Внеземелец вертелся, пытаясь найти Клюгштайна. Биолога нигде не было.
И тут Захара осенило, что было в левой картинке несуразного. Вместе с тем чувство чужого взгляда стало столь нестерпимым, что кибертехник начал скрести ногтями грудь, не замечая, что рвет пуговицы на рубашке и оставляет на коже глубокие, быстро набухающие красным, царапины.
– Нет, Фриц, не делайте этого! – закричал он.
На левом экране плавные линии стены, будто вылепленные чьей-то исполинской рукой, были слишком близко. Непозволительно близко. Клюгштайн сместился из центра тоннеля. От соприкосновения с инопланетным артефактом его отделяло всего несколько десятков сантиметров. Расстояние вытянутой руки.
И его рука вытягивалась. Неизвестно, услышал ли биолог вопль Захара, но буквально в паре сантиметров от белесого, какого-то шершавого, словно пемза, материала неземного происхождения пальцы биолога остановились.
Из динамиков лился поток отчаянной брани: Лившиц крыл Клюгштайна на чем свет стоит.
– Ну, рано или поздно это все равно пришлось бы сделать, – обреченным голосом пробормотал Грац и сел.
Захар вздохнул и, оторвав ладонь от разодранной груди, с изумлением уставился на свежие царапины. Он не помнил, зачем сделал это с собой.
И в этот момент отчаянный крик: «Нет!» – поднял на ноги всех, кто находился в рубке.
Орал Лившиц. А Клюгштайн, стащив с ладони тяжелую и неповоротливую перчатку скафандра, вытянул вперед скорченный и облупившийся от адской сухости и замогильного холода космического вакуума палец, на глазах покрывающийся темными пятнами петехий[12], намереваясь прикоснуться к неведомому.
9. Пустые тайны
Скрюченная, вся в темно-бурых, почти черных пятнах кисть руки Клюгштайна, исходившая желтоватым киселем с редкими прожилками крови, лежала в неправдоподобно белом лотке. Туда ее поместил Грац, после того как отсек от запястья законного владельца. Кисть было не спасти, Станислав специалист в подобных вопросах.
Захар с омерзением косился на отсеченную конечность. Ему было противно, но глаза то и дело, будто сами собой, скатывались направо, туда, где на сверкающем прозрачным стеклом медицинском столике стоял злосчастный лоток. Разум желал экстрима. Экстрим, скукожившись, уперев черные ногти в белизну эмали и покрывшись пепельно-белесыми струпьями, вольготно расположился в метре от кибертехника.
С другой стороны столика, положив обрубок на колени, сидел Клюгштайн. Культю венчал неровный шар чего-то, похожего на белый пластилин, коим Грац залепил рану. Тощая голая конечность с набалдашником регенерирующей повязки напоминала древний фаллический символ. Сам Клюгштайн тоже навевал воспоминания о доисторических временах, пытках и жертвоприношениях – на лице биолога замерла непонятная, какая-то совершенно безрадостная улыбка. И глаза вроде бы улыбались, но зрачки оставались неподвижны, словно Фриц пребывал в состоянии ptit mal[13]. Весь его вид вкупе с ампутированной конечностью внушал мысль, что он рад принесенной неведомым богам жертве. И, похоже, биолог был не прочь продолжить раздачу частей тела на благо небожителей.
– Чему вы радуетесь, Фриц? – спросил Грац, не ожидая услышать ответа.
Клюгштайн молчал. Он завороженно глядел в одну точку. Мысли его были далеко. Они, скорее всего, были где-то там, внутри Хозяина Тьмы.
– Может, его лучше отправить отдыхать? – неуверенно спросил Захар.
– Конечно, –
