то место, куда должна ударить стрела, и отпускаю тетиву». Сказать, что дедко был поражен его ответом – это значит, ничего не сказать. Старик в изумлении покачал головой и с той поры начал брать мальчика на ловы, хотя по своему статусу кобника он мог бы и не бродить по лесам; ему вполне хватало того, что ему от своих щедрот давали соплеменники за предсказания. А гадальщиком он был просто отменным, и редко какой день обходился без страждущего прознать свою судьбу. В основном это были женщины, чаще всего преклонного возраста. Старый кобник лишь втихомолку посмеивался в свою длинную седую бороду, когда очередная бабка вопрошала его, как сложится ее дальнейшая жизнь.

Чего уж проще – сиди спокойно на лавке и жди, когда тебя позовут в Навь[9]. А это случится обязательно, рано или поздно. Так зачем волноваться? Не стоит напрягать кобника, чтобы тот часами наблюдал за полетом ласточек, дабы вынести свой вердикт, – не переживай, старушка, еще немного поживешь. А сколько именно и какая кончина тебя ожидает, про то знают лишь боги. Правда, именно пожилые женщины были с гадальщиком наиболее щедры, что примиряло его с необходимостью напрягаться и гадать с полной отдачей сил и возможностей; к своему жреческому призванию Чтибор относился со всей серьезностью.

Сокол показал себя на ловах с наилучшей стороны. Его стрелы не знали промаха. Однажды он поразил даже лося! Чем привел в восхищение старейшин рода.

Конечно, выследить и подманить столь крупного зверя для Чтибора не представляло особой сложности. А вот убить его с одного выстрела мог не каждый опытный ловник. А тут – малец, который с трудом натягивал тетиву боевого печенежского лука! Его подарил Соколу все тот же старый кобник, когда понял, что детский лук для мальчика уже не оружие, а забава.

Кибить – древко лука – было сделано из крепчайшего можжевельника, рога оклеены берестой, а по спинке проложено упругое сухожилие. В отличие от длинных славянских луков, печенежский был легким и сравнительно небольшим, чтобы с ним свободно мог управиться наездник. Он превосходно подходил и тем, кто занимался ловами в лесных зарослях. Пробираться через чащобу с длинным луком – еще та задачка.

Сокол научился делать и стрелы. Они были разными: камышовыми, березовыми, из древесины дикой яблоньки… Вот только тул – колчан – мальчик пока не осилил. Дедко не разрешал. Чтибор почему-то непременно хотел, чтобы колчан у внука был сафьяновый, украшенный заговоренным шитьем, да вот беда – это было очень дорогое удовольствие. Но старый кобник усиленно копил серебро, чтобы сделать внуку столь желанный подарок. Время от времени в поселении появятся купцы с низовий Днепра, у которых можно было купить или выменять все, что душе угодно.

Однако этот процесс сильно затянулся по времени, ведь самыми состоятельными людьми рода были воины-дружинники и старейшины. Кобнику попадали лишь крохи от большого пирога; хвала богам, хоть на еду хватало. Это было особенно важно в зимнее время, когда стояли сильные морозы или бушевала вьюга. В такие дни нельзя ходить на ловы, даже проверять силки на зайцев, поэтому старый Чтибор с нетерпением ждал, когда загудит деревянное било, подвешенное неподалеку от входа в его скромное жилище. Никто не мог входить в хижину гадальщика без предупреждения; вдруг кобник разговаривает в это время с богами?

Жилище Чтибора, несмотря на его довольно высокий статус, мало чем отличалось от хижин многих других жителей поселения. Это была обычная полуземлянка, правда, достаточно просторная, потому что в ней старый кобник хранил различные магические атрибуты, необходимые для гадания. Кроме того, он еще был и знахарем, поэтому все стены землянки и потолок были увешаны сухими травами и кореньями, обладающими целебной силой, а по углам стояли корзины, в которых хранились мешочки с готовыми снадобьями от разных болезней – чтобы не отсырели.

Сокол имел возможность лично поучаствовать в строительство жилища деда. Сооружали полуземлянку всем миром. Начали с того, что вырыли большую квадратную яму глубиной в его рост, а затем вдоль ее стенок соорудили сруб из толстых плах, укрепленных врытыми в землю столбами. Сруб возвышался из земли примерно на два локтя[10], а общая высота жилища равнялась чуть больше пяти локтей. С южной стороны в срубе был устроен вход с деревянными ступенями, который вел внутрь жилища. Крышу сделали двухскатной, плотно покрыли досками, сверху положили слой соломы, а затем насыпали толстый пласт земли.

Стены, возвышавшиеся над землей, присыпали вынутым из ямы грунтом, так что снаружи жилище напоминало невысокий, поросший травой холм. Земляная засыпка помогала удерживать в полуземлянке тепло, не пропускала воду и предохраняла от пожаров. Пол в полуземлянке сделали из хорошо утрамбованной глины. Он всегда был застелен: зимой – соломой или сеном, летом – душистыми травами.

Печь соорудили в дальнем от входа углу. Она была добротной – каменной. Сверху печи по желанию Чтибора мастера устроили глиняную жаровню, похожую на громадную сковородку. На жаровне старый кобник стряпал еду, – какую-нибудь похлебку или жаркое – но обычно там готовились различные целебные настои. Вдоль стен жилища плотники сколотили две дощатые лежанки, остальное место занимали лавки, прикрытые звериными шкурами, – для гостей.

Жилище получилось во всех отношениях превосходным. Но много неудобств доставляла сажа, сначала оседавшая на стенах и потолке, а затем падавшая оттуда большими хлопьями. Пришлось над лежанками и лавками устроить широкие полки. На них-то и сыпалась сажа, которую обычно убирал Сокол.

Но сажа – это еще полбеды. А вот дым был настоящей бедой. Приходилось терпеть эту напасть, иначе в холодные зимние ночи нельзя было согреться даже под одеялом из барсучьих шкур.

Полуземлянку Чтибор построил не от хорошей жизни. При живых родителях Сокола у них была новая красивая изба; в таких жили только волхвы и старейшины, к которым принадлежал и старый кобник. Ее сделали очень высокой – около восьми локтей от пола до крыши. Дым в ней поднимался под самый потолок, а внизу воздух оставался мало задымленным. Главным было хорошо протопить жилище к ночи. Толстая земляная засыпка не давала теплу уйти через крышу, а верхняя часть сруба хорошо прогревалась за день. Поэтому просторные полати для всей семьи были устроены высоко. Днем, когда топилась печь, дым клубился под потолком, поэтому на полатях никого не было; жизнь шла внизу, куда постоянно поступал свежий воздух с улицы. А вечером, когда дым выходил, полати оказывались самым теплым и удобным местом.

Жилище это пришлось оставить, о чем Сокол жалел не раз. Чтибор почему-то решил, что в нем поселилась Навь. А значит, живым там не место. Он вообще хотел сжечь избу, но глава рода запретил. Теперь в родительской избе находилась большая семья беженцев-полян. Их небольшой выселок на противоположном берегу Днепра разорили какие-то пришлые люди, а сами они спаслись чудом. Если таковым можно считать лодку, на которой они переплыли реку, – глава семьи был потомственным рыбаком.

Селение полян на высоком берегу Днепра было неплохо укреплено. Со стороны, обращенной к реке, его защищали высокие обрывы, а слева проходил глубокий овраг; преодолеть его обрывистые склоны было весьма сложно. А ведь еще имелась прочная ограда из вкопанных вертикально в землю толстых высоких лесин, заостренных при вершине. С внутренней стороны к ограде были приспособлены мостки, на которых во время осады неприятелем находились дружинники.

Собственно говоря, на памяти Сокола его соплеменникам пришлось отбивать внезапное нападение