С трудом удержавшись от матов, я резко отошел в сторону. А паренек вдруг сказал:
— Извини. Я наверно тебя напугал.
— Да не, развлекайся, дружище, — бросил я и хотел уходить.
Но тут парень встал, и мои планы слегка изменились. К огромному счастью, это был человек. То есть, не напомаженная кукла, как остальные. Конечно, он смотрелся манерно, хотя кто бы тут говорил.
Зато у него не было макияжа, губок бантиком, бровок домиком, за которые хочется врезать ломиком… в общем, обычный пацан. Точней, мой ровесник, раз уж я теперь молод.
Волосы короче, чем у меня, лицо не такое смазливое. Лучше б мне его тело загнали. Не верх мужества, но хоть что-то.
— Привет, ты давно здесь живешь? А я тебя раньше не видел! Меня, кстати, Эйгор зовут! — широко улыбнувшись, произнес незнакомец, отчего стал похож на кисейную барышню.
«Эх, лучше б ты помолчал, певчий голубь», — подумал я про себя, а вслух ответил другое.
— Привет, меня только недавно доставили. Вчера, вроде вечером. Я Серге… то есть Талион. Это имя такое.
«Что за бред я прогнал?! Разведчиком быть сложнее чем, кажется! К счастью, Егорка не понял. Хах, а ведь точно, Егорка! Буду его так называть», — пронеслось у меня в голове.
А новый друг улыбнулся еще сильнее, сказал, что рад новым людям, и что мне повезло оказаться в комплексе правительственных гаремов. Потому как здесь отношение к мужикам самое, что ни на есть, благородное.
Я и сам это понял. С утра ко мне отнеслись «благородно». Но затыкать Егорку не стал, пусть трещит, сколько хочет. Вдруг что важное скажет.
— Ой, неудобно как вышло. Я на коленях стоял, ногти пачкал, а ты вот так подошел, — стеснительно тараторил Эйгор, когда мы шли через сад.
— Да ладно, не парься, — весело сказал я. — На коленях не плохо стоять, плохо жить на коленях. Так в одной книжке написано.
— Ого, а в какой? Может, и я почитаю! Ты, правда, считаешь, что все хорошо? — взволнованно спросил он.
— А что плохого-то, друг?
— Ну… Я просто сам из деревни. Вот вижу сорняк — вырываю. Земля нас кормит, как отец говорил, ее не надо стесняться. Здесь сорной травы вообще много. Садовники явно не дорабатывают. Я своей госпоже говорил. С одним садовником тоже ругался. Говорю: «Блин… что за бред?! Вы жалование за что получаете? Сорняки одни, вот, кругом, а тут, между прочим, мужчины гуляют. Нам в будущем быть отцами, мы достойны лучших условий, а не этого хлама вообще…»
— Ээээ, придержи коней! — сказал я. Егор бубнил так, что в голове аж звенело. — Ты лучше мне вот что скажи, здесь все такие что ль… мужественные? Ну, губы там красят, глаза, говорят… как малолетние мальчишки, опять же?
На секунду парень задумался, потом покачал головой и к моему счастью, ответил:
— Нет! Такие прям мальчики-мальчики — это скорей всего Нэсски наложники Анны Нэсской. Она мужчин расфуфыренных любят. А так, разные попадаются. Есть такие, что ведут себя даже как бабы.
Последние слова Егор сказал шепотом, и как бы немного стесняясь. Эх, найти б мне сейчас этих «баб»! Но говорить об этом лучше не стоит. Ведь тогда я буду похож на гея, точнее на лесбиянку по-ихнему.
Лучше раздобыть серьезную информацию, например, об устройстве местного общества. Гаремы, наложники, это понятно, только хотелось бы по подробнее.
Я тут же об этом сказал, и Егор изменился в лице, не понимая в чем дело. Еще бы! Это как у нас в мире спросить, почему бабы красятся, а мужики нет, или почему женская грудь всегда скрыта. По идее, я должен все знать с малолетства.
К частью, был козырь в виде потери памяти, который неплохо сработал.
— Хорошо, что ты все забыл, — печально произнес Егор, садясь на скамью с резной спинкой. — Для тебя другой жизни и не было.
— А у тебя, что ль была? — просил я, потому что реально не знал, что и как.
— Конечно! — удивился Егорка. — В деревне жил, все дела… Общую академию кончил. Жениться хотел вот, детишек воспитывать. Только баб у нас почти нет. Все либо пьют как свинюхи, либо нигде не работают. Так и будешь всю жизнь страдать, женатый на какой-нибудь неудачнице. Ни бритвы купить лишний раз, ни трусиков тех же с карманами. А я, между прочим, мужчина, и вполне себе симпатичный! Берег честь для единственной суженой! До восемнадцати даже ни-ни.
На последних словах Эйгор всхлипнул. Я похлопал его по плечу, но немного, а то даже как-то неловко. На самом деле, Егор не рыдал, а лишь делал вид. В его глаза тут же вспыхнула ярость, он прикусил губу и рассказал о своей жуткой судьбе. Хотя, на мой взгляд, это было несколько странно.
Глава 5
— Да, я решил стать наложником! Не навечно, конечно, а временно. У нас как раз газетные свитки носили, что требуются красивые парни для хорошей работы в столице. Про такое прямым текстом не пишут, сам понимаешь. Ну я свиток и сохранил. Помню, мамка узнала, сказала, мол, сразу убьет. Не потерпит, чтоб сын ее разных баб трахал! Батя тоже сначала ругался… А потом по-мужски меня понял. Сам же все это прошел. Тоже с мамкой по дури связался. Она ему кровь попила, лучшие годы жизни украла. Вон, сколько раз ее пьяной из мужского общежития выгоняли. Ладно, ты извини. Это я так, на эмоциях.
— Печальная история, — сказал я, хотя сам чуть не рассмеялся. Егорку было уже не сдержать. Не слушая моих слов, он все продолжал тараторить.
— Не думай, я не такой! Хотел просто посмотреть, что и как. А там госпожа Агнесса девственников как раз выбирала. Я ей сразу понравился, еще на смотринах. Ну, отказал, конечно же, испугался. Потом папка письмо прислал, что мать меня видеть не хочет. Я долго плакал, конечно, и вот, само получилось.
— Не мы такие — жизнь такая, — вспомнил я заезженную поговорку.
— Во, точно прям, жизнь! Наша мужицкая жизнь — это ад! Бабам нас никогда не понять. Это у них все легко: оседлала паренька и плевать. А у нас, видишь, чувства, эмоции. Мы не можем так, как животные…
— Да уж, согласен, — ответил я, закатив глаза, представляя, что было бы, если б он оказался у нас.
Когда парень наконец-то заткнулся, мы перешли к серьезным