А вот водитель еще и немного охранник. Так, самую малость. Но тоже давно и прочно развращен ощущением той самой безопасности, когда находится рядом с начальником. Мелочь, а приятно. Или не мелочь, но все равно приятно.
Анохин выходит из машины, небрежно захлопывает за собой дверь… Ну и располнел ты, Степан Порфирьевич. Брюхо отъел нехилое, брыли как у зверя-бульдога отвисли. Хоть бы бороду отпустил, что ли! Ан нет, чисто выбрит. Про дорогой костюм и говорить не стоит, это непременный атрибут новых хозяев жизни. В руке небольшой чемоданчик. В таких обычно партийцы важные документы перевозят с работы и на работу. Рутина, одним словом.
Выбрался наружу и водитель. И сразу засуетился вокруг Анохина, сделав попытку взять чемоданчик, чтобы тому легче до дома шагалось. Нет, ничего в мире не меняется, невзирая на все их коммунизмы и прочие социализмы. Где есть хозяева, там и холуи найдутся, только вот нынче первые до такой степени обмельчали, что аж видеть тошно. Пыжатся, раздуваются, а никакого впечатления не производят. Из грязи да в князи, причем из самой что ни на есть помойной грязи.
Мысли ничуть не мешали мне делать свое дело – подбираться поближе к этой парочке. Неслышно, незаметно, стремясь приблизиться почти вплотную… Все же куда лучше бить ножом, а не метать его. Меньше шансов на то, что жертва успеет вскрикнуть. Ну да тут уж как бог пошлет.
Попавшийся под ноги камешек… Ай как плохо! Неужто придется упражняться в метании? Нет, пронесло. Даже голову в сторону источника звука никто не повернул.
Двинулись вперед, в недолгий путь до дверей подъезда: сначала Анохин, а за ним, изображая верный хвостик, водитель с чемоданчиком в руке. Все же сумел изобразить полезность, стервец. Удачное расположение. Ну, понеслась! Три, два, один…
Бросок вперед. Правая, вооруженная ножом рука вонзает стальное жало под лопатку жертве, ну а левая тем временем зажимает ей рот. Нечего тебе звуки издавать, не к месту это. Теперь выпустить рукоятку клинка, ни в коем разе его не выдергивать. Кровь, она такая, может брызнуть так, что неслабо в ней уделаешься. Лучше уж так, благо нож не есть великая ценность. Так, обычная финка, каких у местных урок по рукам много ходит. Да и отпечатков пальцев на ней нет, не зря ж я в тонких кожаных перчатках щеголяю.
Медленно, слишком медленно Анохин разворачивается. Он еще ничего не понимает, просто хочет полюбопытствовать, что ж это такое у него за спиной происходит? Наверное, подумал, что водитель его споткнулся или там доверенный чемоданчик выронил. Поздно думать, думать надо было раньше, многие годы тому назад. Сейчас все твои мысли уже ни на что не повлияют.
Безжизненное тело водителя мягко оседает, я же вбиваю кулак в «солнышко» Анохина. И эффективно, и ни писка издать не может. Лишь рот открывается, словно у вынутой из воды рыбы, да в глазах даже не страх, а глубокое непонимание происходящего. Ничего, потом поймешь, это я тебе обещаю. А пока сонную артерию ему прижать, чтобы на несколько минут сознание потерял. Теперь надобно решить, что делать дальше, точнее, не пора ли быстро сматываться, использовав для бегства тот самый автомобиль.
Заметили или нет? На улице, как уже было подмечено, никого. Бдительные наблюдатели из числа полуночников? Вроде тоже нет. Иначе был бы шум, зажглись бы другие окна, были бы видны тени в уже освещенных, их движения. Но на всякий случай чуток выждем. Не просто так, а занимаясь важным делом – переносом в «форд» одного живого и одного мертвого тела. Мертвое, с ножом под лопаткой – под заднее сиденье и прикрыть брезентом. Живое и нужное для разговора по душам – озадачить кляпом.
Все? Пожалуй. Теперь только ждать. Чего именно? Не проявятся ли признаки шума и, разумеется, прихода в себя товарища Анохина.
Тишина. Лишь обычные ночные звуки, естественные и не несущие угрозы. Значит, можно приступать к передислокации аккурат в квартиру моего пленника. Сейчас там пусто, поскольку его жена с двумя дитятками уехала на морской курорт. Куда именно – меня совсем не интересует. Не помешает разговору, и ладно.
– Просыпайся, спящий красавец, – заодно со словами выделяю Анохину пару увесистых оплеух. Неплохое средство для приведения в сознание. – Или тебя лучше ножиком в задницу уколоть для ускорения дела?
О, заморгал! Глаза совсем выпучились, лицо покраснело, напомнив о вареных раках, глухое и явно протестующее мычание раздается. Нет, такой вариант мне категорически не нравится. Скромнее надо быть, «товарищ», в твоем-то плачевном положении. Достаю другой нож, еще не использованный, и аккуратно так подвожу кончик клинка прямо к левому глазу пленника.
– Будешь вести себя тихо или сделать из тебя одноглазое лихо?
– М-му! – протестующе так и даже угрожающе. – Мг-м-м!
– Очень выразительно и эмоционально сказано, – охотно соглашаюсь я. – Убедил, до одноглазости тебе еще далеко. Начнем, пожалуй, вот с этого.
Несильный укол острием ножа в бедро. Вреда мало, зато больно и показывает то, что это лишь начало. Новый невнятный звук, но уже куда менее агрессивный. Скорее уж в нем прослеживается обещание «быть паинькой и больше не нервировать злого человека с острым ножиком». Однако лучше заранее кое-что прояснить:
– Сейчас я выну кляп, и мы с тобой тихо, спокойно и без глупостей пойдем в твою квартиру. Попробуешь дернуться или закричать – вспорю твое жирное брюхо и будешь умирать долго и мучительно. Я внятен?
– М-м-гу!
И головой кивает для убедительности. Но главное не кивки и не попытки промычать нечто утвердительное. Основное – плещущийся в глазах страх. Вот ему, в отличие от всего прочего, я верю. Поэтому одним движением вынимаю кляп изо рта Анохина и тихо говорю:
– Вперед, партийный. И без глупостей у меня.
Глупостей явно не ожидалось. Анохин трясся всей своей немаленькой тушей, было видно, как крупные капли пота катятся по мясистой шее, да и походка была вся такая неуверенная. Боится. Это хорошо. Он шел впереди, я сзади, внимательно отслеживая все возможности с его стороны рвануть от меня. Маловероятно, но все же.
Дверь подъезда, лестница, подъем на третий этаж. Анохин медленно достает из кармана ключи и отпирает дверь. Заходим внутрь, он все так же трясется, но теперь его страх словно бы стал другим. Стой, а я такое уже видел. Теперь к страху смерти добавился страх не успеть сделать что-то очень важное. А что может не успеть этот без пары часов покойник?
Избавиться от угрозы в моем лице! Но в квартире никого нет, это очевидно. Значит, есть другой способ…
– Нужны деньги? – севшим от волнения голосом сипит Анохин. – У меня их много, в тайнике.