Как я мечтала когда-то, вместо со своим Адмиралом и детьми, на белом пароходе, чтобы море, солнце, и никаких забот! И как повезло, что на "Нахимове" оказались мы все, включая ребят Смоленцева (кто Гитлера живым брали), причем в полной боевой готовности — страшно представить, будь на судне лишь экипаж и мирные пассажиры, что могла бы натворить банда ОУНовской сволочи под командой "генерала УПА" Василя Кука, того самого, что девять лет назад в Киеве вынес мне смертный приговор. Но я жива и здорова (и надеюсь прожить вместе со своим Адмиралом до девяносто первого года, чтобы услышать, "в СССР все спокойно"), а эти херои сала на скамье подсудимых скулят. И мы, "инквизиция", приняли в процессе самое непосредственное участие — если доказательная база была работой Генпрокуратуры и Военной Коллегии Верховного Суда, то "режиссурой", чтоб подать факты (правду, и только правду) занимались мы. Не устраивать "шоу" (а то кто-то предлагал и музыку пустить), но обеспечить всем в зале не только информацию, но и максимум эмоций — как в фильме "Обыкновенный фашизм", ставший для нас эталоном. Изображения на большом экране, или даже киносьемка, и все это подать в нужный момент, и выступления свидетелей собрать в должной последовательности, и (что не оглашалось) проинструктировать и даже иногда отрепетировать с ними, что они будут говорить (не добавлять ложь, а обеспечить, чтобы не путались и не запинались). Ради того, чтобы у позорного столба оказались не только вот эти конкретные двуногие особи, но и сама идея бандеровщины, укронацизма. Антинародная идея — "херои" УПА воевали больше всего не с польскими панами, не с гитлеровскими оккупантами и не с НКВД, а с собственным народом, больше девяноста процентов убитых ими были не солдаты, а безоружные гражданские, своей же украинской нации, кто посмел усомниться в щиросвидомости. Какого "счастья" желали они своему же народу, ясно из слов Шухевича, одного из главарей: "любые беды, любые страдания, лишь бы от москалей подальше, все ими принесенное сломать, все ими построенное разрушить, лучше при лучине сидеть и деревянной сохой пахать, но быть свободными". И конечно, сами главари, петлюры и бандеры (так же как в ином времени, ющенки и юли тимошенки), предполагали, что они-то бедствовать не будут, а лишь указывать быдлу, как за идею страдать. В иной истории Хрущев решил укронациков простить — здесь этого не будет, не героями и борцами за свободу они останутся в памяти людской, а последней мразью!
— Очень правильно рассуждаете, Анна Петровна — покачал головой дядя Саша, он же комиссар госбезопасности товарищ Кириллов, благодаря которому я и попала в "Рассвет" (под этим кодом проходит все связанное с миром будущего) — но позвольте провокационный вопрос. Чем освободительная борьба вьетнамского народа отличается от ливийского или украинского, как на западе все газеты нам тычут? На государственные интересы СССР ссылаться нельзя — мы ведь не какая-то империя, покупающая благосостояние населения метрополии за счет бедных негров и индусов.
Дядя Саша любит быть "адвокатом дьявола" между своими — с тех пор как попав на "Воронеж" еще в сорок втором услышал, что в будущем (еще до развала СССР) политработники станут бояться отвечать на ехидные вопросы личного состава, вроде "а отчего в Америке до сих пор нет революции, если социализм более прогрессивный строй". Курсанты же нашей Академии (будущие "инквизиторы", и прочие партийные кадры) должны уметь ответить на любой каверзный вопрос, и в самой недружественной обстановке — поскольку за вами, авторитет нашей Партии. Сейчас я не на экзамене, и среди своих — но отвечать надо, пусть оргвыводов не последует, но станет дядя Саша хуже думать обо мне, а я этого не хочу.
Отвечаю — свобода это не абсолют, а лишь средство для достижения цели (иногда надо напротив, покрепче штурвал зажать, ну где вы видели демократию в осажденной крепости). "Свобода" по-бандеровски, это ненависть, рабство, разруха, каменный век — а Советская Украина, это счастье, богатство, процветание. Так и в Ливии — где простому человеку будет легче, в сенуситском халифате, или в заморской провинции Итальянской Народной республики? А во Вьетнаме (про Африку пока молчу, там все пока впереди) с точностью до наоборот. Если там хозяева (слово "помещики" не совсем правильно, поскольку у них в собственности не только сельхозугодья, но и заводы и шахты могут быть) с народом обращаются хуже, чем с рабами — причем свои, местные, часто зверствуют еще больше французов. Тогда коммунистический, свободный Вьетнам — это счастье для простого народа. Хотя допускаю, что лет через сто в наше истории он присоединится к всемирному СССР, как у нас Словакия, Монголия, Тува присоединились, а Маньчжурия к тому же склоняется. То есть, свобода свои границы имеет, рубежи — и они не постоянные, а от текущей политической обстановки зависят, что вчера было справедливым, сегодня должно быть изменено.
Дядя Саша лишь кивнул. И больше о политике не продолжал. Сегодня мы все отдохнуть собрались, в нашей квартире на Ленинградском шоссе: Юрка с Лючией подошли, Валя Кунцевич с Марией (ну это понятно — в одном доме квартиры получили, Смоленцевы над нами, выше этажом, а Кунцевич в другом подъезде), еще дядя Саша, бывший старым другом еще моего отца, Мария Степановна пришла, за нашими детьми присмотреть, ну и Валя своего китайского "крестника" Юншена пригласил, с двумя сестричками, "розой" и "орхидеей". На стол выставили что нашлось, радиола играет, лето за окном, свежесть после прошедшего дождя. Жалко лишь, что моего Адмирала нет, в Ленинграде он по своим "атомным" делам. Ну ничего, Пономаренко же обещал нам отпуск хотя бы десять дней? Вот не отстану, напомню обязательно!
Мужчины в своем конце стола собрались — мы тоже о своем секретничаем. Люся, расскажи, как было в Италии? Документы я читала, как вы "Лючию" брали. Рада за твоего отца — что все хорошо получилось. Да, людей жалко — хотя очень может быть, что "комета" упала не из-за диверсии, а есть такой технический дефект — я тебе после подробнее расскажу. Так что