— Эй, не грусти, — сказал стрелок, сидевший рядом. — Хочешь, слетаем туда, где ты была скрытой? Какой это был город, Нараг?
— Эджаль, — ответила я.
Машина теперь снижалась, шла по широкой дуге, и я смотрела, как приближается земля. Пустая дорога петляла среди серых холмов — словно лента, брошенная в песок, — а вдалеке виднелись домики, крохотные, почти бесцветные. Там раньше жили враги, — они бежали, а деревня осталась как память о неволе.
Скоро все изменится. Исчезнут все следы врагов: их дороги, дома и поля, сама земля станет другой. Но сейчас жилища захватчиков еще стоят, хоть их самих больше нет, — может, если я войду в это заброшенное селение, то снова смогу ощутить триумф?
— Я не хочу в Эджаль, — сказала я. — Высадите меня, хочу походить тут одна.
— Тут? — Вэлти нахмурился, качнул головой. — Но тут ничего нет.
— Высадите меня, — повторила я.
Мне было стыдно, что я говорю так упрямо, что не пью и не радуюсь вместе со всеми, — но я ничего не могла поделать. Я расстроюсь еще сильней, если полечу дальше в этой машине, мне нужно выйти, нужно побыть одной.
Пилот обернулся, сочувственно улыбнулся мне, — и машина нырнула, зависла у самой земли. Борт медленно раскрылся, и я встала, крепче затянула ремень ружья.
— Когда нам за тобой вернуться? — спросил Вэлти.
— Не возвращайтесь, — сказала я. — Я сама дойду до города. Встретимся там.
Я спрыгнула на землю и, заслонившись рукой, смотрела, как машина набирает высоту, превращается в черную искру, исчезает в небе. Порыв ветра унес запах разогретых двигателей, остались лишь ароматы трав и привкус пыли.
Привычная тяжесть ружья возвращала мне уверенность, и я поудобнее перехватила ремень, пошла вперед, — в сторону моря, в сторону деревни врагов.
Я не знала, как долго придется идти, — отсюда не видно было ни домов, ни берега, лишь пыльные холмы, ковыль и вереск. И горы, — черная стена, знакомый ориентир, дом.
Запах вереска дурманил, заставлял дышать глубже. Было ли так до войны? Эта равнина была бесплодной, бесцветной. Разве ветер качал здесь серебристые волны соцветий, разве ощущалась сила в земле, все сильней, все полней с каждым шагом? Мир изменился, это правда. Он меняется каждое мгновение.
Вереск зашелестел под порывом ветра, прильнул к земле, — и я увидела впереди черный росчерк. Волны травы колыхнулись вновь, разошлись, и стало ясно, — там человек. Лежит на земле, один.
Война кончилась, но беда может настигнуть и после войны. Я должна помочь.
Я подбежала, наклонилась, — и узнала его.
Он смотрел в небо, его глаза едва приметно двигались, словно он следил за облаками. Волосы разметались среди раздавленных цветов и стеблей, запах вереска оглушал.
Но еще оглушительней был грохот, огонь его силы. Он был пронизан тоской, — я чувствовала это, даже не прикасаясь.
Я позвала его:
— Мельтиар?
Он не ответил.
Я знала, что не должна его тревожить, должна уйти. Он — мой лидер, а я — самая младшая звезда, видевшая его всего несколько раз в жизни, издалека. Раз он здесь, значит так нужно, я не должна его беспокоить.
Но с ним что-то случилось, ему плохо, — иначе почему он тут, один? Он победил и должен сейчас праздновать. Но горе, обрушившееся на город, полоснуло его сильнее других, ему нужна помощь, это ясно. Я сообщу, и сюда прилетят те, кто знают, что делать.
Тарси! — позвала я. Но мысль растворилась, не дотянувшись до моей старшей звезды. Я позвала снова, — но слова не нашли путь. Словно связь между нами исчезла.
Что-то случилось, но я не могла сейчас об этом думать.
— Мельтиар, — сказала я и коснулась его.
Он сжал мою ладонь и взглянул на меня. Его рука была горячей, словно в жилах текло пламя. Он смотрел на меня, но как будто не видел.
— Пойдешь со мной? — спросил он.
Я кивнула:
— Да.
Он встал, не выпуская мою ладонь, запрокинул голову, глядя в небо. Он был таким высоким, — я не доставала ему до плеча. Его длинные волосы спутались, пахли вереском.
Что мне делать? Машина Вэлти не прилетит сюда, я сказала им не возвращаться за мной. До города идти далеко. Но рядом покинутая деревня врагов, нужно отвести Мельтиара туда. Может быть, Тарси услышит меня или просто появятся кто-то. Или Мельтиару станет лучше, он придет в себя.
— Не бойся меня, — внезапно сказал он. Посмотрел на меня, и показалось — теперь он меня видит.
— Я не боюсь, — ответила я.
— И за меня тоже не бойся. — Он взмахнул рукой, указал на небо. — Такой яркий свет, я пройду сквозь него. Мы встретимся с той стороны.
Я видела людей, раненых войной и потерями, заблудившихся среди видений и боли. Но как могло с Мельтиаром случиться такое?
Не отпуская его руки, я направилась вперед, к деревне, скрытой за горизонтом, — и Мельтиар пошел следом за мной.
— Тебе скажут, — проговорил он, — что ничего не выйдет. Но не слушай. Мы должны сражаться. Я отброшу их. Уничтожу их.
— Ты уже их уничтожил! — возразила я. — Мы победили.
— Я уничтожу их, — повторил он, глядя в небо, а потом снова спросил: — Ты пойдешь со мной?
— Да, — сказала я.
Я шла с ним, через вереск и пыльное бездорожье, и вокруг не было ни души, словно весь мир опустел.
3
Я слышу свой голос, понимаю слова, но смысла в них нет. Они доносятся с края земли, реальность расплывается пятнами, яркими и тусклыми. Я далеко, среди невидимых звезд, в холодной бездне.
— Есть пять миров, — говорит мой голос, — и мы к юго-западу от сердца льда. И если отправиться в путь, если переплыть море…
Эти слова так бессмысленны, что я замолкаю. Явь проступает вокруг меня, очертания становятся ясными, предметы обретают плотность и вес.
Закатный свет падает на деревянную поверхность стола, окрашивает его золотисто-алым, касается моей ладони. Мои пальцы сжимают чью-то руку: тонкую, но сильную, загорелую. Чужая тревога дрожит и звенит в моей ладони, вливается в душу, стремится к сердцу.
Я поднимаю взгляд и вижу девушку. Вечернее солнце в светлых прядях волос, глаза темные и теплые, ищущие. Печаль таится в них, но не может вырваться наружу. Эта девушка сильная, как любой воин. Она сидит за столом напротив меня, ее рука в моей руке, а рядом лежит оружие: темные стволы, металл, пропитанный магией и памятью о войне.
Девушка ловит мой взгляд и словно светлеет. Тревога в ее крови на миг вспыхивает ярче и тает, сменяется радостью, прозрачной и теплой. Словно появился путеводный луч, больше не нужно блуждать во тьме.
Так и есть, ведь она мой предвестник.
— Кто