Фильберта была неестественно горячей. Хэллоуин привык к тому, что ее кожа обычно хранила приятную прохладу морского бриза. Но теперь сильфида пылала в его руках, и он догадывался, что это предсмертный жар. Ее жемчужная кожа посерела, лицо осунулось, в спокойных и мудрых глазах появились всполохи лихорадки.
Однако она все равно узнала его, узнала сразу – и улыбнулась! Сквозь боль, ужас и отчаяние она сумела улыбнуться ему. Хэллоуин давно уже не чувствовал себя таким бессильным, он держал ее на руках, понимая, что ничего не изменит. Если он попытается бежать вместе с ней, она погибнет от резкого движения. А даже если ему удастся каким-то чудом вынести ее из Сивиллы, что с того? Во всех кластерных мирах нет лекаря, способного исцелить ее тело, почти разорванное пополам.
Осознавая все это, Хэллоуин все равно лгал ей, у него не хватало сил сказать правду.
– Филь, держись, осталось чуть-чуть…
– Ты пришел, – прошептала она. Ее взгляд уже мутнел, но она все еще отчаянно сопротивлялась смерти. – Ты почувствовал, что нужен мне…
Ничего он не почувствовал. Хэллоуин просто собирался нагрянуть к ней, потому что у него появилась пара свободных дней и ему захотелось развлечься. Он понятия не имел, что увидит здесь!
Если бы он пришел на полчаса раньше, возможно, все сложилось бы по-другому. Раны Фильберты были свежими, значит, она получила их только что, и если бы он… Хэллоуин отогнал от себя эти мысли. Он знал, что они не несут в себе ничего, кроме боли и напрасного сожаления.
Фильберта вдруг напряглась, попыталась приподняться, в ее глазах появилась странная решимость. Хэллоуин мягко удержал ее, но было уже поздно: раны открылись, и он почувствовал, как на него льется ее горячая кровь.
– Филь…
– Слушай! – велела она, не сводя с него глаз. Ему казалось, что этот взгляд прожигает его насквозь. Огромные мерцающие глаза на измученном лице… Хэллоуин уже знал, что никогда не забудет этот миг. – Ты должен мне помочь, прошу!
– Конечно, я ведь сказал, что заберу тебя отсюда…
– Нет! – прервала его она. Фильберта закашлялась, ручейки вишневой крови вырвались из полных губ и скользнули по подбородку. – Нет, во мне уже нет смысла… Сколько мне осталось? Пять минут, десять? Ты знаешь это. Ты воин.
Хэллоуин окинул взглядом улицу, усеянную трупами.
– Ты тоже.
– Я была слаба… Не важно, кем я хотела стать и могла стать. Я – дочь своего народа, а мы храним жизнь. Поэтому мы и проиграли, когда пришла смерть. Но ты можешь спасти всех нас, всех, кто останется в других кластерных мирах, наше наследие! Я проиграла им…
– Кому?
– Демонам, – еле слышно произнесла Фильберта. – Порождениям тьмы, каких мы еще не знали. Я не представляю, кто они, откуда они пришли… Но они – враги всего, что мы знаем, нашего будущего! Пожалуйста, не позволяй им победить…
Она ожидала, что он будет сражаться со всей этой дьявольской сворой? Полный бред! Хэллоуин понимал, что это верная смерть, да еще и бесполезная. Нет, даже ради Фильберты он не пошел бы на такое.
Но она не ждала от него бессмысленного геройства. Перед лицом смерти, которая в иных вселяет безумие, Фильберта все равно осталась собой – сильной, мудрой и бесконечно смелой. Хэллоуин почувствовал, как она перехватывает его руку и вкладывает в его ладонь что-то маленькое, липкое и горячее от ее крови.
– Унеси это отсюда, – взмолилась сильфида. – Это нужно им, они ради этого пришли… Если они получат это, они победят! Не дай им победить…
Хэллоуин пока не знал, что она дала ему, он был не в силах отвести взгляд от окровавленного лица Фильберты. Но он прекрасно понимал, что, если ради этого уничтожили целый город, теперь он станет мишенью. За ним будет гоняться армия демонов!
Правила выживания, благодаря которым Хэллоуин много лет спасал свою шкуру, требовали отказаться. Но он не знал, как сказать об этом умирающей Фильберте. Да и нужно ли говорить? Может, проще подождать, пока ее не станет – пусть умрет с верой, что ее последняя воля будет выполнена. А тогда уже он выбросит ту дрянь, что она ему дала, и навсегда покинет Сивиллу. Он ведь никогда не был героем и не рвался отдавать жизнь в чужой войне!
– Филь, я…
– Пожалуйста, Ваня. На кону не только будущее моего народа. Такая разрушительная сила, как эти демоны, может уничтожить все живое!
Имя, которое он не слышал уже много лет, неприятно кольнуло. Оно напоминало Хэллоуину обо всем, что он предпочел оставить в прошлом. Тогда он был человеком… Фильберта знала, что для него значит это имя, она не случайно вспомнила его сейчас.
– Ты выбрала не того, – покачал головой Хэллоуин. – Филь, ты же знаешь, кто я такой… Давай я лучше передам это кому-то из воинов твоего народа. Просто назови мне имя, и я найду его в любом из миров.
– Это должен быть ты, – настаивала она. Тонкие пальцы отчаянно сжимали его руку, и он чувствовал, как сильфида стремительно слабеет.
– Почему я? Я же…
– Ты лучше, чем ты думаешь. Ты говоришь, что я знаю, кто ты… И я действительно знаю! Лучше, чем ты. Я вижу, кем ты мог бы стать и кем ты себя сделал. Но все, чего ты стыдишься, – наносное. Природа мудра, и то, чем она тебя наделила, все равно проявится в должный срок.
Что ж, сильфида даже перед смертью оставалась сильфидой. Природа, предназначение, вера в судьбу… Хэллоуин давно уже усвоил, что это бред. Он – тот, кем хотел себя сделать, кем и хотел стать.
И он точно не тот, кто должен хранить сокровище целого народа.
На соседней улице рухнуло здание, и раздался низкий, протяжный вой. К ним что-то приближалось – что-то огромное, сильное, заставлявшее землю дрожать под своими шагами. А значит, короткие минуты покоя, отведенные им, закончились, и настала пора уходить.
Фильберта тоже поняла это:
– Беги! Они закрыли все порталы, не трать на них время, только попадешь в ловушку. Чью кровь ты использовал сегодня?
– Ариона, – растерянно отозвался Хэллоуин. Ее голос вдруг зазвучал так ровно и громко, что ему показалось: он ошибся, она все же поправится.
Но нет, чуда не случилось. Она лишь собрала последние силы перед смертью.
– Тогда ты быстрый сегодня, – вымученно улыбнулась сильфида. – Беги к внешней границе у квартала ундин, там ее сложнее всего закрыть. Уходи из Сивиллы, но сохрани