Затем тут же успокоился. Раньше он никогда не кричал на подчиненных. Но раньше ему не нужно было вносить первый взнос по займу, до которого было меньше месяца.
– Допросы ведутся с пристрастием. По вашей воле, мы можем изменить русло реки и обследовать дно тщательнее.
– Делай. Только найди мне мои деньги, – прикрыв глаза, произнес князь. – Теперь к Самойлову. Он уже в розыске?
Этого человека требовалось примерно наказать. Человек, несмотря на личную Силу, связи и родство, всегда слабее государства. А под государством Черниговский полагал себя.
– Как свидетель, – открыв папку, тронул бумаги слуга.
– Я же ясно сказал: найти ему статью и повесить, – нахмурился князь и по привычке повел руку поправить очки.
Но их там, разумеется, не было – и движение вновь всколыхнуло только что погашенное раздражение.
– Это оказалось не столь просто. Прошу меня простить, но возникли сложности.
– Какие еще сложности? – не понимал князь. – Пиши от его имени признательные показания, подписывай за него, и пусть его повесят до того, как приедет адвокат. Мертвые не пишут жалобы.
У клана еще были блокираторы. Станет деятельно сопротивляться – ему же хуже. За убийство сотрудников заочно дадут высшую меру наказания, и адвоката никто не станет слушать.
– Не получается, – выдал порученец совершенно непостижимую и невозможную фразу, прозвучавшую совершенно беспомощно. – Я поручил привязать его к делу серийного маньяка, но глава Московского отделения жандармерии сказал, что в таком случае вам придется найти ему замену.
– У него проснулась принципиальность? – с изумлением, словно вновь открывая для себя мир, произнес князь.
– Дело в ином. К Самойлову, как оказалось, уже настойчиво пытались прицепить самый широкий спектр уголовных дел, буквально недавно – всего месяц или два назад. Ничего не получилось. Более того, из Кремля поступило недвусмысленное предупреждение, что за очередную попытку сшить дело повесят всех, от исполнителя до высшего начальства. Из простолюдинов, разумеется, – как само собой разумеющееся уточнил порученец.
– Но сейчас все должно измениться, – надавил голосом князь. – Самойлову не простят бомбардировку.
– Тем не менее его третьи сутки ищут как свидетеля, – спрятал слуга руки под столешницей, чтобы не показывать дрожь пальцев.
Потому что пререкаться с начальством становилось ощутимо страшно – особенно сейчас, когда стекла очков не скрывали огонь бешенства в глазах.
– Мой прежний порученец не разочаровывал меня, – произнесли над столом холодным голосом. – Он не терял мое золото и в точности исполнял мои приказания.
– Господин…
– Прежний порученец мне нравился больше, – дернув ладонью, подытожил князь Черниговский, поднимаясь из-за стола.
Затем спокойно двинулся по гостиной к выходу, обогнув кресло со смятым в месиво человеком.
Распахнул двери в номер, взглянул на ожидавшую его свиту и коротко распорядился, проходя в сторону лифтов:
– Едем в Кремль.
Глава 3
Говорят, супруги способны видеть одинаковые сны. Говорят, их ритмы пульса способны синхронизироваться. Многое говорят; неплохо было бы проверить… если бы удалось заснуть.
– Мы забыли Веню! – вскинулась в моих объятиях Ника, не проспав и пары минут.
О моем сне, понятное дело, речи не шло – даже задремать не успел.
– Какого еще Веню мы забыли в нашей постели? – чуть раздраженно произнес я, позволяя ей присесть.
– В самолете забыли! Охранника, которого нам Федор оставил! – заполошно дернулась невеста, разыскивая в окружающей темноте, слегка подсвеченной уличными фонарями, то ли телефон, то ли обувь.
Через раздражение пробилось воспоминание, что лысого свитского моего брата Ника тоже кое-как уговорила притвориться в самолете спящим – рядом ходила болезная Аймара, которой внимательный взгляд молчаливого и никогда не спящего свидетеля мог весьма не понравиться. А падать вместе с самолетом, если что, пришлось бы всем. Так что охранник проникся моментом. Видимо, процесс ему понравился – из самолета он так и не вышел, что осталось совершенно не замеченным нашей компанией.
«Да и демон с ним! – рассудительно сказал бы я. – Взрослый человек, разберется!» – И был бы абсолютно прав.
Но у лысого не было документов, чувства юмора и осознания ценности чужой жизни. А в аэропорту работало огромное количество ни в чем не повинных людей…
– Из меня выйдет отвратительная мать, – расстроенно хлюпала носом Ника, сидевшая рядом на пассажирском сиденье машины.
Два черных автомобиля с экстренно разбуженными водителями и охраной вновь мчали обратно через снег просыпающегося города.
– Неправда, – для порядка попытался я ее успокоить.
– Правда! Я забыла человека в самолете! А если я оставлю там нашу дочку?!
– Сына, – поправил я. – Ну, конечно, не оставишь.
– Но я же уже оставила… – совсем расстроилась невеста.
– Забыли мы все, – по-честному разделил я ответственность, искренне досадуя вместе с ней.
Как я-то мог забыть? Ведь можно было легко сделать так, чтобы самолет с лысым сразу улетел в Румынию. Нет, вы посмотрите – уже и имя ему придумала!
– Тем более это не ребенок, – добавил я убедительности в голос. – Это вообще сложно назвать человеком! Скорее оружие массового поражения.
– О боже, я забыла в самолете оружие массового поражения… – словно прочувствовав новую степень вины, с головой рухнула в нее Ника, закрыв лицо ладонями и принявшись мерно раскачиваться.
– Ты за ним замужем! – рявкнул я на нее. – Все будет хорошо! – в приказном порядке выдал ей целеуказание и тут же сменил тон на сухой и деловитый: – Смотри, за окном есть пожары? Город не горит?
– Н-нет, кажется… – чуть испуганно доложила Ника.
– Значит, все с ним нормально. По себе знаю, – успокоил я ее.
– А, нет… там, кажется, что-то дымит, – приникла девушка к окошку.
– Это ТЭЦ.
– Н-ну, если так… – засомневалась Ника.
Понятное дело, телефонные звонки в аэропорт и лично владельцу самолета – княжичу Мстиславскому были произведены. Но и механизм, предписывающий взаимоотношения с неустановленным человеком без документов, оставшимся в самолете, оказался давно запущен. К счастью, без свойственных исполнителям перегибов – пусть аэродром и военный, но борт являлся личной собственностью княжича, оттого абы кого там быть не могло.
Всего час по дорогам, отнятый в очередной раз ото сна, затем десяток минут телефонных разговоров по прибытии, и Нику увели в глубь отдельно стоящего здания на въезде в огороженную часть терминала – подтверждать личность и забирать оставленного пассажира. Права аристократки позволяли обходиться без нотариусов и поверенных – иногда было достаточно честного слова… А еще Нику не объявили в розыск, оттого пропустили через турникеты без тревожной кнопки или того, что предусмотрено для таких моментов, если бы зайти внутрь попытался я… До того выезжали мы на машинах, единым конвоем, и никому не было дела до личности в салоне…
Правда, не обошлось без короткого и удивленного: «Это вы?» – от охранника на проходной при проверке документов, явно распознавшего в девушке героиню новостей центрального канала. Но обрадованное и столь же лаконичное: «Нашлась!» – вполне устроило вопрошавшего.
Со мной бы так просто не прошло – вон и портрет мой, как оказалось, распечатан в черно-белом виде и подвешен на стойке информации… Да и глазастый постовой возле рамки детектора нет-нет да и поглядывал в мою