Но вот университетские годы позади. В мае 1914 года Вавилов блестяще сдает государственные экзамены и получает диплом первой степени. Ему тут же предлагают остаться при университете для подготовки к профессорскому званию, то есть, выражаясь современным языком, аспирантуру. Однако он демонстративно отказывается от лестного предложения, не пожелав работать в стенах, откуда ушли его любимые учителя.

— Там вместо профессоров стали выступать полицейские пристава, — говорит он. — Больше в университете мне делать нечего.

Отказ от продолжения научной работы немедленно влечет за собою призыв в армию. И вот Сергей Иванович Вавилов поступает вольноопределяющимся в 25-й саперный батальон Московского военного округа. Батальон дислоцируется в городе Зарайске, но на летние месяцы вся 6-я саперная бригада, в составе которой числится батальон, выезжает в село Любуцкое — чудесную местность на берегу Оки, в двенадцати верстах от городка Алексина Тульской губернии.

По случайному совпадению вместе с Сергеем Ивановичем служит его товарищ по университету — впоследствии известный акустик — Сергей Николаевич Ржевкин. В свободное время они вдвоем отлучаются в Алексин или бродят по берегу реки, беседуя на различные темы, чаще всего о новейших идеях физики и о задачах физиков.

Окончился период, когда преимущественно приобретают, наступал период, когда надо будет преимущественно отдавать. На военную службу однокашники смотрят как на некий вынужденный отпуск, данный им свыше для того, чтобы собраться с мыслями и обдумать свои планы на будущее.

— А ведь мы с тобой живем на заре новой физики, — сказал однажды Ржевкин. — Смотри, сколько неожиданных открытий сделано за последние десятилетия: электроны и радиоактивность, теория относительности и световые кванты! Сколько новых проблем требует проверки и развития!

Мысли такого рода тогда волновали многих. Физики делились на пессимистов и оптимистов: не верящих в дальнейший существенный прогресс в физической науке и верящих в него.

Один из представителей «пессимистов», американский экспериментатор Роберт Милликен, уверял, например, что дальнейший прогресс будет состоять не столько в открытии качественно новых явлений, сколько в более точном количественном измерении уже известных явлений.

Правда, Милликен потом отошел от этой точки зрения. На протяжении своей многолетней и плодотворной жизни (он умер в 1953 году в возрасте 85 лет) он принимал активное участие в построении новой физики. Но были и такие, которые покинули этот мир, будучи убеждены, что достигли вершины физического мышления. Взять хотя бы профессора Филиппа Жолли, снискавшего себе известность бесподобными словами, сказанными своему воспитаннику Максу Планку в ответ на выраженное тем желание стать физиком:

— Конечно, в том или ином уголке можно еще заметить или удалить пылинку, но система в целом стоит прочно, и теоретическая физика заметно приближается к той степени совершенства, которым уже столетия обладает геометрия.

По злой — для памяти Жолли — иронии именно его ученику было суждено одним из первых высмеять незадачливого пророка и показать путь в совершенно новую область физики — квантовую теорию.

Не кто иной, как Планк, впервые высказал (в 1900 году) гипотезу о дискретном — прерывном — распространении электромагнитного излучения. Именно ученик Жолли пришел к неожиданному выводу о том, что когда атом или молекула поглощает или испускает электромагнитную энергию, то она изменяется при этом не как угодно, а только порциями — световыми квантами (от латинского «квантуй», буквально — «количество», в переносном смысле — «кусочек», «порция»).

Проблема световых квантов и другие идеи новейшей физики, особенно в области строения вещества, стали основной темой бесед Ржевкина и Вавилова во время очередных прогулок. Выпускники Московского университета не определили до конца своего отношения к идеям Планка и некоторым другим, но, безусловно, принадлежали к оптимистам: они считали, что новые идеи должны быть тщательно и без предубеждения проверены на опыте и что проверка Эта, во всяком случае, обогатит науку.

Беседуя на близкие, волнующие их темы, молодые люди забывали об окружающем. Форма новобранцев больше не обременяла их. Говоря точнее, они ее в минуты споров просто не замечали.

Такое идиллическое, сугубо мирное военное житье резко нарушается в июле 1914 года. Звучат выстрелы в Сараеве. В России объявляется всеобщая мобилизация. Начинается мировая война. Сергей Иванович на долгие годы втягивается в ее грозный и неумолимый круговорот.

Четыре года проводит он на фронте, вначале как рядовой, затем офицером, прапорщиком. Он воевал на западном и на северо-западном фронтах. С боями прошел он вдоль и поперек поля и горы Галиции, Польши, Литвы. Не раз прижимался к сырому дну окопа, когда разорвавшийся неподалеку снаряд обрушивал на солдат смерч земли и осколков. Не раз исправлял мост или поврежденное укрепление под огнем противника. Забывался тяжелым сном в походной кузнице, положив под голову наковальню.

Приятным контрастом к окружающей обстановке, неожиданным напоминанием о далекой лебедевской школе были для Вавилова в 1915 году строки письма, извещавшего о том, что Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете присудило ему золотую медаль за то самое исследование по тепловому выцветанию красителей, которое он выполнил в лаборатории Лебедева уже после его смерти.

На второй год войны командование сообразило, что физика лучше всего использовать как физика, и перевело Вавилова из саперных частей в радиочасти. К своему великому удивлению, Сергей Иванович вдруг увидел себя в окружении графов и князей — русских и кавказских. Оказалось, что радиодивизион принадлежит к гвардейской части и сформирован главным образом из аристократов.

Вавилов не подходил к этой компании ни по привычкам, ни по происхождению. Но у него было то, чего они не имели: умение разбираться в нарушенных схемах и недействующих приборах. Он быстро добивается нужных результатов в работе приборов, а затем и улучшает их. Графы и князья проникаются неподдельным уважением к прапорщику и, довольные тем, что теперь есть кому заниматься за них радиотехникой, предоставляют ему полную свободу действий.

Очень скоро в маленьком городке Луцке в безраздельном распоряжении Сергея Ивановича оказывается целая радиостанция.

Ученик Лебедева и Лазарева прекрасно использует неожиданные возможности. В фронтовых условиях он ставит опыты и проводит научные исследования. Все биографы покойного президента отмечают выведенную им в те времена и проверенную экспериментально формулу, имевшую существенное значение в радиотехнике. Уже после революции — в феврале 1918 года