Месть — благородное дело. И для благородных людей. А Дорофей, он хоть и не голубых кровей, но далеко не какое-то там быдло. Его в Горновке знают, боятся, уважают. А на зоне он и вовсе на голубую кровь едва не перешел. Был там один фрукт, хотел права на нем качнуть, пришлось в рог ему дать.
А права у Юзыка на Дорофея были. Это все из-за Люськи, которая сама была во всем виновата. Ходила по поселку в короткой юбке, напрашивалась. Ну, Дорофей и не сдержался. А на зоне за «лохматую» статью предъявляют. Если не сможешь отбиться, заклюют, затыкают. У Юзыка челюсть хлипкой оказалась, вслед за ним в больничку никто не захотел. Не тронули Дорофея, но все пять лет его сторонились как опущенного.
А Люська все такая же, как прежде. Волосы распущены, платье короткое, облегающее. Живот, правда, уже не тот. Выпирает животик. И задницу по сторонам разнесло. Жопа с ушами. Грудь уже не так выпирает. Но Дорофей все равно смотрел на нее как кот на Масленицу. И желание отомстить затвердело до зуда в нервах.
Люська шла, глядя куда-то в сторону. Мужика, видать, заприметила. А реальный мужик он здесь, лоб в лоб.
— Ну, здравствуй! — ухмыльнулся Дорофей.
Люська аж подпрыгнула, увидев его. Глаза из орбит едва не выскочили.
— Ты?!
— Да вот, в отпуск отпустили.
— В отпуск?! — Люська хоть и была в шоке, но не поверила.
В натуре, какие на зоне отпуска?..
— Гульну с тобой, сукой, и обратно.
— Не надо со мной! — Люська попятилась, оглядываясь по сторонам.
Дорофей ухмыльнулся. Они находились в центре поселка: с одной стороны автостанция, с другой — пятиэтажка с универмагом. Люди ходят, но никто не станет заступаться за Люську. Дорофей мужик здоровый, метр девяносто в рост, рука такая же тяжелая, как у бабы нога. Кто в здравом уме захочет с ним связаться?.. Ну, если только менты.
— Как это не надо! Если ты на меня заявила, значит, еще хотела! И получишь!
Люська вдруг взбодрилась. Она смотрела куда-то за спину. Видно, подмогу заметила.
Дорофей развернулся и увидел пучеглазого мужика, который тянул к нему руку, собираясь схватить за плечо.
Дорофей ударил его с размаха, кулаком в челюсть. Мужик сначала упал, а потом уже удивился. И, хлопая зенками, сел на задницу.
— Костя! — Люська чуть не разрыдалась от обиды.
И руки сомкнула в ладонях, приложив их к груди.
— Кто? — икнув, спросил Костя.
— Дорофей!
— Кто?! — Мужик вскочил, собираясь взять реванш, но Дорофей остановил его — на этот раз с ноги.
Так в грудину въехал, что хребет хрустнул. Так и позвоночник в трусы может ссыпаться.
— Готовься! — Дорофей глянул на Люську и движением руки показал, как будет натягивать ее парус на свою мачту.
И направился к магазину. Надо было взять пару пузырей особой краски. Водка, она белого цвета, но раскрашивает жизнь в радужные цвета.
— Я тебя посажу! — донеслось вслед.
Дорофей ухмыльнулся. Бессильная злоба со стороны опущенного могла только радовать.
Он мог бы повернуться и добить Костю. Но делать этого не стал. Горновка — поселок не простой, здесь не только участковый в опорном пункте милиции, но и целое отделение со своим уголовным розыском. Ментов здесь больше, чем нужно, и они только рады будут показать, что недаром едят свой хлеб. Заметут Дорофея, пришьют чужой ярлык и зашлют к Макару телят не гонять.
А у магазина стояли двое. Боров и Шулик. Один высокий, жилистый, другой короткий, но коренастый, эдакий маленький квадрат на ножках. Прыгающий квадрат. Дорофей своими глазами видел, как Шулик однажды врезал Борову с прыжка — кулаком. С одного удара срубил.
Раньше Боров и Шулик враждовали, а сейчас они вместе. Поддерживают друг друга. Стоят плечом к плечу, покачиваются. Рожи красные, глаза залитые. И оба на Дорофея смотрят. Но молчат, лбы морщат. И хотят что-то сказать, но не знают, с чего начать.
— Бухаем, братва? — спросил Дорофей.
— Бухаем, — кивнул Боров.
— Братва, — тяжело ворохнул языком Шулик.
— А где ханка?
Шулик сунул руки в карманы брюк и вывернул их. На нуле мужик.
— У Шляхова есть, — Боров повел головой в сторону дороги.
Дорофей проследил за его взглядом и увидел Костю, который открывал дверь новенькой на вид «семерки». И Люська собиралась садиться в машину вместе с ним.
— Шляхов?
— Ну, муж твоей Люськи… Люто ты с ним! — Шулик выставил вверх большой палец правой руки.
— Муж Шляхов, а жена — Шлюхова! — засмеялся Дорофей.
— У них водка дешевая, — сказал Боров.
— Двадцать рябчиков за пузырь. В магазине — сорок, — Шулик вяло махнул рукой в сторону пятиэтажки.
— Он что, самогон гонит?
— Какой самогон, если в магазине? — скривился Боров. — Чисто спирт. С водой.
— И не паленка, — кивнул Шулик.
— И много? — задумался Дорофей.
— Нам хватит.
— А кому отстегивает?
— В смысле, кому отстегивает? — Боров приподнял пальцем веко — для того, чтобы получше разглядеть Дорофея.
— Ну, крыша у него какая?
— Шиферная крыша.
— Какая, на шиферная… У нас тут что, рэкета нормального нет?
— А-а, рэкета!.. — наконец-то дошло до Борова. — Да был у нас тут Косой…
— Повязали его… — махнул рукой Шулик. — Гаркуша пожалился, менты меры приняли…
— Гаркуша?
— У него «КамАЗы» свои… Это, щебень в Алтанай возит… Ик!.. — Боров икнул и скривился, давая понять, что каждое слово дается ему с трудом.
— Может, менты сами с него снимают? — спросил Дорофей.
— Ты это, брать будешь? — спросил Шулик, поворотом головы показав на магазин.
— Да возьму, — в раздумье кивнул Дорофей.
Менты везде борзые, и нигде они свои позиции так просто не сдают. Но братва продавливает их, люди миллионные состояния на рэкете и крышах поднимают. Дорофей знал таких лично… И он может подняться.
* * *Озеро Эбэр — изогнутый водяной рог посреди гор. Вода кристально чистая, солнечные лучи падают в нее, но тут же выныривают, подсвечивая озеро изнутри. И даже отражение темнохвойных гор не может затемнить его. Красиво. Но вода холодная, нужно собраться с духом, чтобы окунутся.
— А-а! — Олег разогнался, пробежал вдоль по мосткам над водой и сиганул в воду.
Он и вчера так делал, и позавчера. И ничего, жив-здоров. Даже насморк не подхватил.
Вода обожгла тело, кровь хлынула в голову, сознание просветлело. И от сна не осталось ни следа.
— О-о!
Олег вынырнул, зафыркал, сбрызгивая с губ воду. Хорошо!..
Он закалялся с детства. Сначала отец заставлял, затем сам вошел во вкус. И спортом занимался с ранних