Я кивнул.
— Знаю. И?
— Что вы собираетесь делать?
Я отправил в рот ложку супа и хорошенько его рассмотрел. Выглядит обычно, одет хорошо, усики франтоватые… Чем-то напоминает какого-то из тех шпиков из аквилонской службы безопасности, с которыми мне пришлось иметь дело в прошлом. Ну да, он ведь наверняка шпик.
— Вам какое дело?
Шпик чуть помолчал.
— Честно говоря, меня посетило чувство, что вы… или не нуждаетесь в помощи, или принципиально не хотите получить ее от… меня.
— Считайте что угадали. Я не нуждаюсь в помощи, особенно от вас.
Он снова немного помолчал, обдумывая услышанное.
— Рискну предположить, что вы предпочли договориться со свартальвами… Им нужно от вас то же самое, что было нужно Аквилонии?
— Ба, да вы снова угадали. В имперские шпики наконец-то стали набирать сообразительных людей?
— Видимо, я все же не слишком догадлив, — ответил собеседник, — потому что был уверен, что уж если вы из принципа не учить кого прикажут пошли во все тяжкие и сбежали из страны, пожертвовав блестящими перспективами, то свартальвов тем более учить не согласитесь…
Я криво улыбнулся:
— Похоже, я переоценил ваши умственные способности. У них моя жена, помните, нет? Свартальвов учить или не свартальвов — без разницы, выбора-то не осталось.
— Тогда не совсем понятно, почему вы отказались от помощи в деле освобождения леди Горданы.
— Потому что ваша помощь — не бесплатна. Угадал? И взамен вы захотите, чтобы я вместе с ней вернулся в Аквилонию и учил имперских псов тому, чему согласился учить свартальвов, угадал?
— А разве учить людей не лучше, чем свартальвов?
— Нет, — покачал головой я, — не лучше. Хотя бы потому, что свартальвы меня переиграли, нашли мое уязвимое место. В то время как ваш император — ну или его правая рука — оказался болваном. Он не только не смог понять, что тогда, в Аквилонии, я был неуязвим, но даже сделал все от него зависящее, чтобы я таким и остался. Мне мой дед намекнул, что я даже жениться не смогу, не согласившись на условия пфальцграфа Гронгенберга. Если бы Гронгенберг понял, что «нет» значит «нет» — я бы сейчас жил в Аквилонии и не учил бы свартальвов, и Гордана тоже осталась бы там. Но теперь я учу врага, а император лишился сильной магессы пятого уровня, которая сбежала не только ради меня, но и ради своей свободы. Он тупица, ваш император, понимаете это? И потому я предпочитаю учить свартальвов: раз уж я должен кого-то учить, пускай приз достанется сильнейшему, тому, кто его заслужил.
Агент вздохнул.
— Я понял. Что ж, мне ожидать визита свартальвов по мою душу, раз вы на их стороне?
— Пф-ф-ф… Я не на их стороне, сплю и вижу, как они отсюда вылетают, получив пинка под зад. Но вы можете не мечтать, что я соглашусь вернуться в Аквилонию.
— Знаете, — сказал он, — ваши сны могут стать реальностью. Свартальвы оказались слабее, чем мы думали, они сумели взять под контроль только половину страны. Границы, правда, перекрыли, но Реданское плато и Реданские горы — под контролем кортанской армии. Точнее, того, что от армии осталось — но пока свартальвы не могут справиться и с этим.
Я нахмурился.
— А разве они не захватили всю страну в считанные часы?
— Свартальвы так говорят, чтобы скрыть свою слабость, а вы в информационной изоляции. На практике многие слухи не подтвердились, в частности, поразившие нас вначале сведения о наличии у них множества магов седьмого уровня оказались только слухами. Мы знаем доподлинно только об одной «семерке», но пока неизвестно, кто это… Ладно, с возвратом в Аквилонию я все понял — но как насчет немного посодействовать нам в деле освобождения Кортании?
— В разумных пределах если.
— Уже что-то. Раз вы контактируете со свартальвами — попытайтесь узнать что-то о «семерке». Любые сведения важны.
— Поглядим.
— И второе… Сколько времени надо учиться у вас, чтобы освоить ваши секретные техники и суметь обучить им других?
— Годы. Много лет. Другими словами, если вы выставите свартальвов быстро, они не смогут ничего у меня перенять, вас это интересовало?
Он кивнул.
— Именно это. Что ж, хоть какие-то хорошие новости. В общем, мне пора, но периодически сюда будет приходить есть суп человек в берете, одетом задом наперед. В это же время. Он будет нашим связным.
— Ладно, — согласился я и принялся за собственный суп.
* * *
На следующий день свартальвов стало на одного меньше: Рунтинг не приехал.
— Минус один? — спросил я у Альтинга.
— Он в госпитале, — развел руками Кэр-Фойтл, — сможет заниматься только завтра.
Я приподнял бровь:
— И что с ним?
— Руку сломал… Мы обсуждали отчет о вашей демонстрации разбивания кирпича при помощи неизвестной пустотной техники, которую вы устроили семь лет назад в Аквилонии… Рунтинг убеждал нас, что нет никакой техники, а мы считали, что кирпич прочнее руки и без какого-то секрета его не разрубить ладонью… В общем, Рунтинг попытался разбить кирпич и сломал руку.
— Вполне ожидаемо от высшей расы, — пожал плечами я.
В этот раз я погонял их гораздо жестче, а потом устроил им, уже основательно вымотанным, спарринги. Главным образом, меня интересовала их система рукопашного боя, но тут открылся один маленький сюрприз: команда разбиться на пары и провести учебные рукопашные бои вогнала всех моих учеников в ступор. А когда я понял, в чем дело — сам оказался на грани ступора.
У свартальвов попросту нет системы безоружного боя.
Никакой.
Совсем никакой.
Вообще.
Все то, что у них называлось армейской рукопашкой, вертелось вокруг какого-либо оружия. Применение холодного оружия, своего автомата, саперной лопатки, каски в качестве оного и против противника, вооруженного холодным оружием, автоматом, заряженным или разряженным, саперной лопаткой, а также против мага, в самом крайнем случае — приемы безоружного бойца, заточенные на противостояние вооруженному противнику и отбор оружия у врага.
Но рукопашный бой невооруженного бойца против невооруженного бойца был тем случаем, который система армейской рукопашки свартальвов не рассматривала в принципе, и потому мои ученики, стоя друг перед другом с пустыми руками, совершенно растерялись: у них не было ни оружия, чтобы применить, ни вооруженного противника, чтобы это оружие у него отнять.
— Ну и как это понимать? — искренне удивился я.
Альтинг развел руками:
— А что непонятного? Бывает, что один из противников утерял свое оружие, это дело редкое, но обычное. А где на войне могут встретиться двое безоружных?!
— А если оба потеряли?
— Если я потеряю оружие — отступлю и вооружусь, где и чем смогу. И мой противник поступит так же, он же не идиот наступать вообще с пустыми руками. На войне не могут встретиться двое безоружных. Двое без патронов — могут. Вооруженный гнаться за безоружным — может. Двое безоружных? Не представляю себе такой ситуации. И создатели нашей рукопашки, видимо, тоже не смогли. Вы поймите, учитель: у нас нет