«А я-то считал, что такое могли сотворить только индейцы, стрелы, скальпы, все поголовно вырезаны, а тут вон оно как… М-да», – подумал я, приняв информацию к сведению.
– Вы мне позже все расскажете, хорошо? А пока я обратно поеду, нужно успеть до темноты.
Сбросив на траву сумки, я мельком осмотрелся. Лагерь мы разбили у небольшого озерка шириной метров пять на три, которое образовал родник. Немного поколебавшись, я отдал им и «кольт», оставив себе только нож, спросив, умеют ли они им пользоваться, оказалось, умели обе.
– Отец и братья были охотниками, так что мы обе стрелять умеем, – сказала старшая и, повертев в руках револьвер, с натугой, двумя большими пальцами, взвела курок.
– Ну и хорошо, мне спокойней будет, только одна просьба, стреляйте без колебаний, бывает, что решают только секунды, так что если будете колебаться, то в прерии может оказаться на две могилы больше, так что… думайте!
Я показал, где утварь и съестные припасы в сумке, после чего, вскочив в седло, поскакал к повозкам. Пора выполнять обещание, данное осиротевшим девушкам.
Земля была просто замечательная. Железная лопата, найденная мною в одной из повозок, хоть и имела полуобгоревшую укоротившуюся ручку (но так было даже удобнее), легко входила в грунт. Откинув очередной пласт почвы, я шейным платком вытер лицо, шею и, немного отдохнув, возобновил копание.
Погибших в семье девушек было шестеро, это родители и четверо парней, возрастом от двенадцати до двадцати лет. С некоторым трудом я подтащил их к яме, которую помогали копать девушки найденными палками, а я расчистил и углубил. Вздохнув, я осмотрел котлован, который вырыл за час, и, взявшись за край, попытался выбраться, как услышал щелчок взводимого курка и шелест травы под чьими-то шагами.
Мгновенно обернувшись, я увидел мужчину лет сорока, который стоял метрах в десяти от меня, держа в руках револьвер, второй остался в одной из низко висящих набедренных кобур, очень похожих на те, что я видел в фильмах. Мужик внимательно разглядывал меня, стоящего неподвижно. После чего, скосившись на закрытую кобуру, которая вместе с поясом лежала на расстоянии вытянутой руки, и, чуть приподняв губу, скрытую жесткой щеткой усов, показал желтоватые зубы в усмешке, однако глаза его остались такими же, как у змеи, – холодными. У меня даже мурашки пробежали по спине от его взгляда. Неприятная личность, но я неприятнее.
– Ты здесь один? – голос, как и взгляд, был полностью лишен эмоций.
Я молчал, лишь искоса поглядывая на лежащую рядом пустую кобуру, то, что она пустая, незнакомец не знал, а поэтому тщательно следил за моими движениями.
– Я задал вопрос: ты здесь один?
– Да, сэр! – ответил я, стоя на месте и не делая резких движений.
– Ты из каравана?
– Нет, сэр, я с отцом путешествовал по реке, как нас перевернуло на порогах, я выплыл, а… отец, нет! – мне пришлось добавить в голос горечь утраты, чтобы бандит поверил, а то, что он из банды, напавшей на караван, я уже был уверен. Просто нюхом чуял.
– Отойди к краю ямы! – сказал он после некоторого размышления, показав направление стволом револьвера, после чего направился, посверкивая под лучами заходящего солнца патронами во множественных чехольчиках на поясе, к моей пустой кобуре. Похоже, незнакомец решил обезопасить себя, забрав оружие.
Пытаясь отойти к противоположному краю ямы, я споткнулся и чуть не упал, успев упереться руками о край, и, снова приняв вертикальное положение, с интересом стал смотреть на чужака, продолжая отслеживать каждый его шаг.
Хмыкнув на мою неуклюжесть, незнакомец наклонился, чтобы подхватить ремень с кобурой, и, захрипев, стал заваливаться на бок с ножом в груди. Револьвер, с взведенным курком, упал рядом с ним на землю, не выстрелив, как я опасался. Тот мог в агонии сжать пальцы и выстрелить. Мне этого было не нужно, вполне возможно, где-то рядом находится остальная банда. Не один же он тут шастает.
– Ну и что ты за хрен? – пробормотал я, разминая кисть руки, которую, кажется, немного потянул в броске, и, одним движением выпрыгнув из ямы, быстро разоружил бандита. По нему ещё пробегали судороги, но он отходил, и это была реакция организма.
Чтобы подогнать ремень под себя, мне пришлось выдернуть нож из тела незнакомца и, вытерев его, провертеть новые дырочки, после чего он уже нормально застегнулся на поясе и не спадал. Подвязав ремешки на кобурах к ногам, чтобы они не бултыхались, я попробовал быстро вытащить револьверы.
– А ничё так, удобно, даже очень, – пробормотал я, немного поиграв оружием.
Сунув нож обратно в сапог, откуда мне пришлось доставать его перед броском, делая вид, что споткнулся, и, встряхнувшись, приступил к обыску. Перед этим я вскочил на ближайшую повозку и внимательно осмотрелся. Никого вокруг, но вроде чуть в стороне были лошади, я заметил круп чужого коня и взмах хвоста.
В карманах незнакомца нашлось семьдесят два доллара, и если к ним прибавить деньги Тейлора, то получалось семьдесят семь. Всякая мелочь, вроде жевательного табака, меня не заинтересовала, но вот листок бумаги с грубым рисунком и с надписью внизу – даже очень.
«Разыскивается особо опасный преступник Джек Крисман, по прозвищу Веселый Джек, награда за голову две тысячи долларов!»
Сравнив рисунок с лицом убитого, я решил, что сходство есть, а когда читал всё, что он совершил, то увидел особые приметы и, оголив его плечо, понял, что это и есть Джек Крисман, шрам от ранения имелся.
– Ну и хорошо, что бандита убил, а не простого гражданина, – щёлкнув убитого по носу, я с облегчением, всё-таки небольшие сомнения у меня были, почесав затылок, задумался и посмотрел в сторону солнца.
– Надо избавиться от тела и ехать за девчонками, пора заканчивать с погребением, а то вон уже солнце почти село, – ещё раз осмотревшись, пробормотал я.
Оттащив незнакомца за ближайшую повозку и решив не прятать его особо, нужно же объяснить, откуда у меня взялось оружие, после чего возвращаясь к Чернышу, я остановился от внезапно пришедшей мне мысли.
– И чего ему тут одному надо было? Может, девок искал?.. Надо лошадь проверить, может, там есть что, для подсказки? – вслух прикинул я.
Вскочив на Черныша, я направился в ту сторону, где заметил чужого коня, но при приближении неожиданно обнаружил двух лошадей. Спрыгнув, подошёл ближе, держа в руке заряженный «кольт», но тревога оказалась ложной, бандит был один. Вторая лошадь была вьючной.
– Ну-ну, успокойтесь! – сказал я, подходя ближе к животинкам.
Подойдя к той, что стояла под седлом, вторая, как я уже говорил, была вьючной, я погладил по гриве, дав понюхать руку, чтобы они запомнили меня.