Ладно он, но особист меня беспокоил больше. Не во всех госпиталях имелись особисты, обычно вербовали кого-то из персонала, и они так сказать несли параллельную службу, докладывая о разных случаях. Однако тут не повезло, был настоящий особист, что замещал также должность начальника архива. Так вот, больно уж тот копать начал, как началась эта история с вином, откуда, кто приносил, ну и остальное. Напрягал изрядно, за эти три дня успел достать до печёнок. Такое впечатление как будто его накрутили сверху и тот отрабатывает меня, чтобы выбить информацию откуда взялось это вино. Хотя может и сам инициативу проявлял, чтобы отметится у начальства, тот ещё карьерист. Я уже серьёзно планирую свернуть ему шею, причём подальше от госпиталя, чтобы подозрения не навести, но этот гад и служит тут, и живёт. Ничего, я что-нибудь придумаю. Вон тот дважды на машине уезжал, её за ним присылали, и один раз тот пешком вернулся. Плохо, я засёк это когда тот уже на территорию госпиталя проходил, не успел перехватить и сделать видимость нападения криминалитета, но надеюсь такой шанс мне ещё представится. А что? Думаете мне его жалко? Да нисколько, этот ради карьеры и по трупам пойдёт, или по судьбам тех, кого за решётку отправит, а виновны они или нет ему наплевать. Та ещё чёрная душонка.
Закончив уже привычную зарядку у окна, я поставил на подоконник полный воды графин, он у меня в левой руке был, а в правой была гантель. Мне её Анна принесла, но почему-то одну. Второй, в той комнате что она сняла, просто не было. Однако и так нормально. Гантель я тоже на подоконник положил. И снова потянувшись, я придыханием сказал:
— Эх, не могу смотреть как люди работают… пойду полежу.
От моей явно неожиданной реплики кто хмыкнул из парней, хотя некоторые и старше меня были, но тут мы запанибрата общались, кто засмеялся. Я же, прихватив кувшин, сначала разлил воды по поилкам, причём двоим дал из них напиться, это моя обязанность на это стороне палаты, надо же девчатам помогать, после чего устроившись на кровати, руками помогая поднять загипсованную ногу, поставив костыль в голове, он у меня один, и уже привычно проверил как ситуация в городе и в госпитале. Анна спит после дежурства в снятой комнате, она только через четыре часа подойдёт, вечером, сменить врача, сутки у неё. С женой всё в порядке, поэтому я занялся остальными проверками. В городе ситуация обычная. Так что я занялся госпиталем. Изучив палаты куда поместили новеньких, чуть позже пройдусь, узнаю, может из нашей армии кто есть, узнал как у остальных дела. Двое умерли — это плохо, не выдержали тяжёлых ран, трое стабилизировались — это хорошо. У одного гангрена пошла, готовят операцию, будет ампутация — это плохо. Однако из-за действий особиста приходится сидеть тихо, да и вино тут вряд ли поможет, слишком далеко зашло. Комиссар у себя в палате лежит, с шиной на прооперированном члене, адъютант рядом с перебинтованной грудью и плечом в гипсе. Вчера разозлил меня, слишком к девчонке одной приставал, видать думал, что он такой неотразимый, уже хотел утащить в уголок укромный, он тут парочку мест присмотрел, да та отбилась с моей помощью. Правда я всё равно отомстил. Здание тут трёхэтажное, бывшая школа которую отдали под госпиталь. Палата генеральская на третьем этаже в бывшей учительской, наше крыло где палаты с командирами на втором, тут же и Анна работала с парой врачей, ну и когда тот решил покурить, начала спускаться, я и поставил подножку. Рядом никого, как будто сам споткнулся, и в результате падения выбил плечо из сустава, правильно падать тот не умел, одно сломанное ребро и в двух трещины. Хорошо он ступеньки пересчитал. Мне кажется весь женский персонал вздохнул с облегчением, когда это вчера всё случилось.
Я не говорю, что местные девчата, что пошли в армию в качестве медсестёр, или волонтёры что у нас работали, прям такие недотроги, большинство были именно такие, но имелись и те что можно уговорить, и уговаривали, лихие парни из фронтовиков пользовались популярностью, секс в госпитале был, а вот этих невзлюбили конкретно, особенно когда Тонечка, та самая медсестра которой пистолетом угрожали, об этом случае рассказала. Теперь адъютанта третьей дорогой обходили, да к комиссару заходили или вдвоём, или в самом крайнем случае. Ну или когда зовут. Вот как подшутили, член у комиссара в шине торчком стоял, поднимая одеяло, а тот не понимал, что над ним так тонко издевались. Хорошо Анна всё же там не работает, хотя этот адъютант её уже присмотрел, урод. Ничего пусть полежит. Ха, уверен потом будет рассказывать, что это боевые ранения. Форма-то его политработника перестала котироваться как слухи пошли, да и «ранения» только на новичках будут работать. Недолго.
А так, как я уже говорил, всё в норме. В одной из палат, тут же на втором этаже, через три от нашей, трое политработников отмечали выписку. Вот кстати, палата большая, а лежали втроём, привилегированные, это уж точно. Причём двоих выписать можно было ещё пару недель назад, так нет, они третьего жали. Из одной армии были, решили вместе возвращаться. И сейчас где-то достав спиртного, бутылки с водкой были, да закуски, заперлись в палате и с тихую нажирались. Госпиталь завтра покинут, форму они уже получили, в ней сидели, вот и решили отметить. В принципе не возражаю, главное, чтобы пристойно себя вели и их вечеринка не выплеснулась за пределы палаты. Потренировавшись в использовании амулета-помощника, несколькими «руками» я на складе поднимал и опускал вязанки нательного белья, тренируя использование, другими в шести стоявших в разных местах машинах делал вид что управляю, крутил рулём, переключал передачи и нажимал на педали. Нормально, с некоторым трудом, но тридцать параллельных сознаний работали, и это хорошо. Потом потренировался в Стихиях, например, почистил тело от грязи, поправил матрас, не обращая внимания что лежу на нём, ну и так по мелочи. Помедитировал и решил, что пора прогуляться. Лечащий врач разрешил мне это делать, но только осторожно. Надо новичков навестить, тем более ажиотаж вокруг них схлынул, другие любопытные получив информацию разошлись, можно и мне навестить их.
Сев, я взял костыль и встав, сообщил сопалатникам:
— Пойду