— Как это?
— Корове плохо. Она не знает почему и только мычит. Зато скотник в курсе дела. Он и знает и понимает. Корову нужно накормить, напоить и подоить. В результате корова сыта и довольна. А у скотника остается ценный питательный продукт — молоко.
— Здорово!
Судя по всему, революционеры были умелыми доярами. Они сами вели кружки. Собирали деньги, закупали продукты, снимали явочные квартиры.
Расчет показывал, что все со стола революционерам доставалось бесплатно. И кое-какие деньги — на одежду, папиросы — еще оставались.
Для безденежного студента это было очень ценное наблюдение. И очень скоро в голове Владимира Ильича родилась дерзкая мысль — а что если организовать свой кружок?!..
Свой кружок
Марксизм можно уподобить песне. Из песни, как говорится, слово не выбросишь. Зато спеть ее можно по-разному.
Можно как Лев Лещенко: с оркестром, во фраке, с грудастыми девками на подпевках, приятным баритоном. А можно иначе: теплой компанией, за столом, хриплыми голосоми. И без всякого музыкального сопровождения.
Если первое увлекает многих, то второе интересно лишь сидящим за столом.
Так или примерно так рассуждал кудрявый волжский паренек в татарском городе Казани. Марксизм он трогать не собирался. А вот условия его изучения решил изменить. И этими изменениями создать пролетариям такие условия, чтобы марксистский кружок был для них как свет маяка для корабля в бушующем море, как аромат цветущего медоноса жужжащей пчелке, как, извините, багровый кусок протухшего мяса для уличных мух.
Осталось только найти достаточное количество этих самых пролетариев. Здесь все могло бы и погибнуть. Где и как искать этих самых пролетариев? Ходить по фабрикам и заводам и агитировать, уговаривать? Отлавливать после смен и хватать за руки? Совершенно гиблое дело.
И Владимир Ильич нашел свой путь.
Зачем кого-то искать, если они уже и найдены и собраны?..
На еде Владимиру Ильичу удалось сэкономить немного денег.
Он снял квартиру, закупил еду и выпивку и в один прекрасный день зазвал кружковцев к себе. А там он сразу объявил, что кружок под его руководством начинает работать по-новому.
Раз рабочие трудятся в две смены, то и кружок будет функционировать два раза в день. И все обрадовались. Потому что кружковец мог теперь не только поужинать, но и пообедать, и даже позавтракать остатками от вечера.
Он сообщил, что явочная квартира снята надолго, и любой желающий может остаться в ней на ночь. И даже привести подружку. И это было принято на ура.
Не пищей единой жив человек. И Владимир Ильич предложил выдавать революционерам еще и деньги на папиросы и недорогую одежду. Кружковцы ликовали.
А в марксистский кружок потянулся народ.
Соратники
Удачливые люди притягивают окружающих. Постепенно вокруг Владимира Ильича стал формироваться слой разнополых молодых людей.
Они нигде не работали и не учились. У них не было ни семьи, ни детей. Все время они проводили в марксистском кружке, себя гордо именовали революционерами и жили в ожидании грядущих больших перемен.
Цюрупа
Как-то после ужина Владимир Ильич застал одного кружковца за странным занятием: тот аккуратно сгребал со стола хлебные крошки и недоеденные кусочки хлеба и ссыпал их в бумажный кулек.
— Чем это вы, батенька, занимаетесь? — поинтересовался пролетарский вожак.
— Да вот… Убираю, — неожиданно смутился тот.
— Вы марксист?
— Я — Цюрупа, — представился он.
— Говорите правду! — потребовал Владимир Ильич. — Зачем вам это?
Он указал на кулек.
— На собранные хлебные отходы я кормлю птичек в зимнее время.
— Благородно! — одобрил поступок соратника Владимир Ильич. — А почему вы обратились именно к нам, марксистам?
— Раньше я собирал на свадьбах и похоронах. Только там народ как напьется — начинает мордобой. А у вас люди культурные. Руки не распускают. Плохих слов не говорят.
— Что ж, батенька, продолжайте творить добрые дела! — благословил Владимир Ильич.
Свердлов
В перерыве между занятиями к Владимиру Ильичу подошел худощавый молодой человек, в очках, со впалыми щеками.
— Вы, вероятно, студент? — предположил Владимир Ильич.
— Никак нет. Я — Яков Свердлов, сын сапожника.
— Хотите обуть нас, марксистов? — задорно рассмеялся руководитель кружка.
— Я твердый последователь бессмертного учения Маркса.
— На здоровье! А какой у вас вопрос?
— Я вижу в кружке ущемление интересов трудящихся женского пола.
— Какое же?
— Выпивки и еды — вдоволь. Мужиков — полно, а вот барышень — недобор.
— И что вы предлагаете?
— Я мог бы привести сюда своих знакомых трудящихся женщин.
— А в чем же их особый интерес?
— Здесь собирается много достойных молодых людей. Они могли бы найти перспективных мужей.
— А не будет ли это отвлекать от учения Маркса?
— Нет, нет. К тому же они бы могли полностью освободить вас от хозяйственных забот: приобретения продуктов, приготовления еды, мытья посуды.
— Хорошо. Давайте попробуем.
— Спасибо. Я заметил, вы ступаете как-то кривовато.
— Ботинки жмут.
— Разрешите посмотреть.
Яков Свердлов опустился на колени и сноровисто расшнуровал ботинки.
— Э, да у вас подъемчик высокий. А колодка стандартная.
— И что посоветуете?
— Я мог бы лично разнашивать для вас обувку. А потом изготовлю для вас специальную форму.
— Вы настоящий мастер!
Владимир Ильич ласково потрепал по голове стоящего на коленях соратника.
— И барышень своих приводите.
После этого разговора в кружке появились молодые барышни. Для них стали закупать вино. Революционные дискуссии пошли живее.
Железняк
С самого начала кружковцы делились на революционеров и пролетариев. Но случались и переходы. Рабочие уверенно вступали на революционный путь.
Один из таких перерожденцев оказался матрос по фамилии Железняк.
Первый раз в кружок он заглянул случайно. Широкие брюки клеш, бескозырка с оборванными ленточками, рубаха без верхней пуговицы, чтобы все могли лицезреть его полосатую тельняшку — в таком виде предстал новичок перед кружковцами.
— Матрос Железняк! — сообщил он о себе, сверкнув золотой фиксой во рту.
Он сразу попал на ужин. И застолье пришлось ему по душе. На другой день он заявился пораньше, чтобы занять лучшее место за столом. И попал уже на занятие.
Занятия его не разочаровали. И сподвигли на вопросы.
— А правда, что после революции любая кухарка сможет управлять страной?
— Правда.
— Значит, я, обычный матрос, смогу командовать кораблем?
— Совершенно верно!
— Надо ж! А говорили — учиться надо!
— Скажите, батенька, а зачем вам это командирство?
— Эх, видели бы вы, как капитан приходит на танцы!.. Штаны — белые, китель — белый, на фуражке — якорь. И ботинки блестят, как надраенная корабельная рында. Все барышни его.
И матрос мечтательно улыбнулся.
— А что это за маечка у вас странная?
— Это тельняшка. Она как вся наша жизнь — полоска белая, полоска черная.
— Серая.
— Что серая?
— Вы маечку-то свою почаще стирайте.
— Зачем?
— Чтобы белая полоса казалась привлекательнее.
Впрочем, матрос бодрости духа не терял, ни на кого не обижался. И занятия ему нравились все сильнее и сильнее.
Однажды он услышал, что после революции произойдет дележ в пользу неимущих. На что он рассчитывал — неизвестно. Только после этого все слышали, как он победно мурлыкал:
— Черное море мое! Черное море — мое!
Кружок он посещал регулярно. А за вход платил всегда пятачок.
— Инвалидам — скидка! — объявлял он.
Человеком он оказался безалаберным. На занятия опаздывал. За что и получил