Кроме того, был ещё октябрь того же 1825 года, когда Анна Петровна вторично приехала в Тригорское и состоялось её новое свидание с поэтом, о котором и она сама, и большинство исследователей в лучшем случае вскользь упоминают. Вскоре после этой встречи она окончательно порвала с мужем, уехала в Петербург, сблизилась с родителями поэта и некоторое время даже жила в их квартире, а через девять месяцев родила дочку, чьей крестной матерью стала сестра поэта Ольга Сергеевна Пушкина… А по возвращении Пушкина из Михайловского в Петербург были новые встречи, новые посвященные ей стихотворения и сближение, которое не осталось на этот раз их тайной… Заметим, что Пушкин редко возвращался к предметам своей былой страсти; для этого предмету сему нужно было быть не просто красивой и привлекательной женщиной, но и незаурядной личностью.
Однако такой стремительный, искромётный роман величайшего поэта России с нашей героиней был для него только небольшим эпизодом в его бурной, насыщенной любовными страстями жизни, да и для неё прекращение отношений с Пушкиным не стало жизненной драмой.
После смерти поэта Анна Петровна прожила ещё более сорока лет, встретила, наконец, свою любовь – ту, которую искала всю первую половину жизни, родила сына и совершила одно из главных дел – написала очень интересные и, самое важное, довольно откровенные воспоминания – и о себе, и об окружавших её замечательных людях.
Конечно, писала она их уже на закате своей долгой и насыщенной жизни, через двадцать лет после смерти Пушкина. Это и хорошо, и плохо: отстоялся взгляд на многие события, улеглись страсти – но вместе с тем стушевались некоторые, самые выразительные краски, выветрился терпкий аромат наиболее ярких впечатлений. Тем не менее Анна Петровна нашла такие слова, такой стиль изложения, что смогла очень живо, легко и в то же время тактично поведать о своих отношениях с великим поэтом, никого не обидев и не принизив своей чести. При этом она не сказала открыто о своих чувствах к Пушкину, все эмоции оставила при себе.
В общении с Пушкиным, да и с другими известными современниками Анна Петровна запомнила каждый эпизод, каждую деталь, каждую мелочь и потом, через много лет, воспроизвела всё происходившее с такими подробностями и таким языком, которые делают честь её памяти и литературным способностям.
Считая себя довольно сведущей в вопросах любви («чтение и опытность позволяют мне судить о сей статье», – писала она одному из своих поклонников), она смогла разобраться в пушкинском отношении к женщинам. Анна Петровна напрямую поставила его в зависимость от эпохи. По её свидетельству, сам поэт почти никогда не выражал чувств, он как бы стыдился их, и в этом был сыном своего века, про который сам же сказал, что «чувство было дико и смешно» (курсив А. П. Керн. – В. С.). В её горьких фразах «Он был невысокого мнения о женщинах» и «Пушкин никогда и никого по–настоящему не любил» чувствуется трагедия её личных переживаний.
Наши современники должны быть благодарны А. П. Керн не только за то, что поэт достиг вершины любовной лирики, вдохновлённый ею, но и за то, что она в воспоминаниях донесла до нас подлинный образ Пушкина – не иконы, а живого человека.
Анна Петровна первая рассказала в мемуарах о многих эпизодах своей жизни, тем самым задав тон будущим повествованиям о ней.
Писать о ней начали буквально через год после её смерти. Однако в большинстве работ, посвященных нашей героине, описываются только эпизоды её биографии, связанные с Пушкиным. И уже в первых публикациях было чётко определено её место: в ближайшем дружеском и родственном окружении поэта.
Одну из лучших работ об Анне Петровне Керн в начале XX века написал выдающийся пушкинист Б. Л. Модзалевский. С тех пор о ней написано столько – и хорошего, и плохого, – что, кажется, трудно что–либо добавить. Однако почти каждый год появляются новые исследования, посвященные Керн. Среди тех, кто интересовался её жизнью, множество громких имён деятелей нашей культуры. Свой взгляд на роль этой женщины в жизни и творчестве Пушкина изложили Н. И. Черняев и П. К. Губер, А. И. Незеленов и В. В. Вересаев, Б. В. Томашевский и А. И. Белецкий, А. А. Ахматова и А. М. Гордин, Ю. М. Лотман, Л. И. Вольперт, Л. А. Карваль и др.
Но если внимательно перечитать её воспоминания и письма, записки её второго мужа А. В. Маркова–Виноград–ского, дневники Алексея Вульфа, опубликованные и находящиеся до сих пор в рукописях мемуары и письма современников Анны Петровны, то станет ясно, что всё напечатанное ранее освещало жизнь нашей героини неполно и односторонне.
Автор предлагаемой книги попытался на основе перечисленных выше источников представить в максимально полном спектре жизнь этой замечательной женщины. В связи с тем, что некоторые сюжеты, описанные ею самой с предельной откровенностью и подчас с глубоким волнением, только поблекнут в пересказе, не было смысла лишать читателя возможности познакомиться с ними именно в её изложении.
Многие сведения о жизни Анны Петровны после второго замужества почерпнуты автором из записок А. В. Марко–ва–Виноградского, полный текст которых в данный момент готовится к публикации сотрудниками Пушкинского Дома, и хранящихся там же неопубликованных писем.
Большую помощь в понимании характера и многих мотивов поведения Анны Петровны оказала автору потомок и семейный историк Полторацких Наталья Сергеевна Левицкая. Её вдохновенное эссе о четырёх представительницах этого рода: А. П. Керн, Е. Е. Керн, Н. Г. Львовой (урождённой Полторацкой) и Е. В. Полторацкой – было моим настольным пособием на завершающем этапе работы над рукописью.
При цитировании по возможности соблюдены орфография и пунктуация той эпохи и даны необходимые ссылки. Переводы на русский язык текстов, написанных по–французски, даются в скобках в изложении публикаторов; иногда приводятся несколько вариантов перевода, если они передают разные смысловые оттенки.
Автор выражает благодарность за помощь в сборе материалов для данной книги и подготовке её к изданию начальнику отдела генеалогии и письменных источников Государственного музея А. С. Пушкина, кандидату исторических наук Ольге Владимировне Рыковой, научному сотруднику Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, Игорю Саввичу Сидорову (Москва), директору литературного музея Института русской литературы (Пушкинский Дом) Российской академии наук, кандидату культурологии Ларисе Георгиевне Агамалян, сотрудникам рукописного отдела Пушкинского Дома, доктору филологических наук Маргарите Михайловне Павловой и Лидии Константиновне Хитрово, сотрудникам