— Что, господа пиндосы? Не ждали?
— Стой! Стрелять буду! — истерически выкрикнул сержант-пехотинец.
— Стреляй, — невозмутимо ответил всё тот же голос.
Командующий как наяву чувствовал, как несчастный сержант жмёт и жмёт на спуск своего плазмогана, но у него ничего не выходит.
Снаружи сперва засмеялись, потом смех неожиданно оборвался.
— Оружие на пол, руки на затылок, — приказал резко посуровевший голос.
Сержант приказу не подчинился.
Оплавленные, но ещё не остывшие до конца края переборки источали неяркий свет, и в этом чуть красноватом свечении было кое-как видно, как пехотинец насаживает на плазмоган штатный штык-нож и, выставив его перед собой, резво бросается к выходу.
К счастью или несчастью, вступить в рукопашную он не успел. В проёме что-то вдруг громыхнуло, темнота озарилась короткой вспышкой, и сержант, не добежав до цели какие-то пять шагов, словно бы налетел на невидимую стену и упал на пол. Такая же участь постигла второго рванувшегося следом бойца. А затем в остывающий контур «двери» шагнула какая-то тень…
Всё закончилось спустя примерно минуту. В рубке снова зажёгся свет, замерцали экраны, зашумела климатическая установка.
Чтобы приспособиться к яркому освещению, командующему понадобилось секунд пять. Подслеповато щурясь, он обвёл взглядом свой бывший КП. На полу лежали шесть трупов — четверо пехотинцев и двое офицеров дежурной смены. Ещё четверо сидели на корточках у переборки в положении «лицом к стене, руки на затылке». Посреди помещения стоял человек в камуфляже. В левой руке он держал какое-то неизвестное оружие со сдвоенным коротким стволом, в правой — обыкновенную сапёрную лопатку. Лезвие у лопатки было запачкано красным.
— Кэптен Хиггинс, если не ошибаюсь? — небрежно поинтересовался незнакомец с лопатой.
Командующий судорожно кивнул.
Чужак аккуратно обтёр лезвие МСЛ о ближайший труп и, сунув лопатку за пояс, козырнул Хиггинсу:
— Барон Румий. Имперская армия…
* * *
Эти апартаменты герцог Галья́ не любил. Просторные, но чересчур аскетичные, словно в казарме. Стол, шкаф, кровать, два стула, жалюзи вместо гардин, дешёвые светильники вместо шикарных люстр, голые стены и пол, простецкий санузел…
Раньше здесь жил старший брат герцога — Андий, но он, к несчастью, погиб, и Дарий занял место наследника великого дома, а уже через год, после смерти отца, стал полноправным главой клана Галья.
Сейчас в этих апартаментах жила экселенса Анцилла. Не по своей воле, а по негласному указанию нынешнего супруга.
— Когда я могу увидеться с сыном? — произнесла она вместо приветствия, поднявшись навстречу герцогу.
— Это зависит от вас, экселенса, — коротко поклонился Дарий.
На лице женщины появилась саркастическая усмешка.
— От меня? Вы ничего не путаете, господин регент?
— Именно, что от вас, — покачал головой собеседник. — Мне требуется ваше публичное согласие на развод.
— Снова желаете моего признания в том, чего не было? — искривила губы Анцилла. — Так вот, я заявляю ещё раз, что да, с моей стороны действительно ничего не было. Развод — это ваша инициатива. Только ваша и никого больше. Не думала, Дарий, что вы настолько… настолько нещепетильны, что готовы даже посадить меня под домашний арест и отлучить от сына, лишь бы скомпрометировать правящий дом Ван Тиль и попытаться убрать моего брата из Совета домов.
— Отнюдь, экселенса. Дело вовсе не в вашем брате.
— А в чём же тогда?
— Для начала прочтите вот это.
Герцог протянул супруге бумажный листок.
Анцилла презрительно фыркнула, но всё же взяла документ. Вгляделась. Непонимающе посмотрела на герцога:
— Что это? Что за белиберда? Какие ещё образец один, образец два, образец три? Причём здесь лаборатория сравнительного генетического анализа?
— Читайте дальше. Самое интересное, как обычно, в самом конце.
Женщина пожала плечами и продолжила чтение.
— Образцы два и один. Несовпадений — ноль. Вероятность — 99,9 %. Вывод — материнство практически доказано. Образцы три и один. Несовпадений — пятнадцать. Вероятность — %. Вывод — отцовство исключено… Ну, и что это значит?
— А то, моя дорогая, — усмехнулся глава дома Галья́, — что образец номер два — это вы, образец три — я, а образец один — Талвий.
Герцогиня нахмурилась.
— Хотите сказать… что вы ему не отец?
— Именно так, экселенса, — наклонил голову Дарий. — Вы его мать, но я, к сожалению, не отец.
На какое-то время в комнате повисло молчание.
— Надеюсь, теперь вам понятны мои мотивы? — прервал его герцог, так и не дождавшись ответа.
— Вы обвиняете меня в супружеской неверности? — вскинула голову женщина.
— Неверность — это пустяки. Кто из нас без греха? Проблема, как вы понимаете, совершенно в другом.
— Нет, сударь, не понимаю. И никакой проблемы не вижу.
Дарий нарочито тяжко вздохнул.
— Ну что же, попробую объяснить. Всё дело в том, экселенса, что если бы Талвий был просто ребёнком, пусть даже отпрыском сановных родителей вроде нас, тот факт, что он мне не сын, вероятно, стал бы отличным поводом для великосветских сплетен, но никогда — причиной серьёзного кризиса…
— Зачем вы опять путаете политику и семейные отношения? — перебила его Анцилла. — Я согласилась стать вашей женой фактически без всяких условий. Я отказалась от своего прежнего дома и карьеры в политике. Я обязалась поддерживать вас на выборах нового императора и уговорила коалицию сделать то же самое. Разве я виновата, что наш император протянул на пять месяцев дольше и, мало того, составил политическое завещание? Разве это я виновата, что…
— Я пришёл к вам не для того, чтобы обвинять, экселенса, — остановил её герцог. — Я здесь для того, чтобы предложить вам сделку.
— Сделку? Опять сделку? Дарий, вы повторяетесь. Полгода назад вы уже предлагали мне нечто подобное, и я согласилась. Теперь-то зачем? Неужели ваши дела столь пло́хи?
— Дела идут хорошо, но всё может измениться в любую секунду. Вот из-за этого, — Дарий указал на лежащий на столе «ДНК-тест». — Если об этом стало известно мне, могут узнать и другие. И эти другие могут использовать полученные материалы для шантажа. Вас, меня, членов Совета. А после придёт черёд и Империи. Кто-то наверняка решит, что воля прежнего императора не исполнена. По духу, не по закону.
— Боитесь потерять регентство? — прищурилась экселенса.
— Да, боюсь, — не стал спорить герцог. — Потому что тогда драчка начнётся покруче, чем если бы выбирали не регента, а императора. Регента, как вы понимаете, можно менять по сто раз на дню, а императора лишь один раз в шесть лет.
— И всё равно. Я не понимаю, в чём логика? — покачала головой женщина. — Зачем вам развод, да ещё и с моей