Меняю памперс. Подмываю. Влажная губка, присыпка, крем от пролежней. Поворачиваю её набок, тщательно расправляю простыни - чтобы ни единой складочки. Сейчас, с этой медицинской кроватью, гораздо удобнее - тут специальные зажимы, не дающие простыням съезжать. И верхнюю часть приподнимать можно. И поручни эти по краям. Как вспомню, как я мучался первый месяц, пока она лежала на обычном матрасе. А ведь я тогда и сам не мог без костылей.
- Ну вот, встретишь доктора Фишера свеженькой! Я тебе еще прическу сделаю модную. Только давай сначала позавтракаем.
Она улыбается, но глаза влажно блестят.
- Так, так, давай, не раскисай! Сейчас принесу бутерброды. Фишер обещал заехать часов в восемь. Время у нас еще есть.
- Я не хочу, Эрик...
- Возражения не принимаются! Ты вчера и не ужинала толком.
- Я... просто не хочу... ничего не хочу...
- Мам, ну не начинай. Пожалуйста!
Я целую её в лоб, приглаживаю спутавшиеся волосы. Когда-то они были у неё роскошные - волнистые, блестящие, цвета меди. Потускнели. Как и взгляд, который раньше тоже был искристым и живым. Моя мама вообще была красавицей. Когда-то. Вечность назад.
Впрочем, у этой вечности вполне конкретный срок. Три месяца и восемнадцать дней.
В дверь позвонили.
- О, это, наверное, Фишер!
Я пропрыгал на левой ноге к дверям - так быстрее.
- Доброе утро, Эрик!
- Здравствуйте, доктор Фишер! Спасибо огромное, что нашли время заехать!
- Да пустяки.
Фишер прошел в комнату, огляделся. Без белого халата он выглядел непривычно. Будто стал ниже ростом. Худощавый, лысоватый, с тяжелыми коричневатыми «мешками» под глазами. Мы не виделись больше месяца - с тех пор, как маму выписали. Мне показалось, что за это время Фишер постарел лет на пять.
Или, может, дело в обстановке. В нашей конуре, по-моему, даже свадебный торт будет выглядеть унылой горой прокисшего крема.
- Как нога?
- О, отлично, спасибо! Стометровку пока не бегаю, но костыли уже закинул в дальний угол.
- Молодец, - улыбнулся Фишер и ободряюще хлопнул меня по плечу. - О, ты поставил себе НКИ?
- Да...
Я машинально коснулся виска - там, где немного выпирала из-под кожи пластина нейрокомпьютерного интерфейса.
- Недешевое ведь удовольствие.
- Нам наконец-то выплатили компенсацию.
- О, понятно. Удалось-таки взыскать деньги с виновников аварии?
- Нет. Сам-то виновник погиб.
- А родственники?
Я покачал головой.
- Нет, там... Дохлый номер.
- Понятно. Мне очень жаль, Эрик. То, что с вами случилось... Жуткая история.
Я кивнул. Все так говорят. Если бы чужими соболезнованиями можно было оплачивать счета - мы бы с мамой были обеспечены до конца жизни.
- В общем, удалось получить только минимальную страховку. Большая часть ушла на оплату больницы. А на остаток я купил НКИ, модем для подключения к Эйдосу... ну, и еще кое-что, по мелочи.
- Странный выбор. Но ладно, не мое дело. Как мама?
Я замялся.
- Ну... Мы надеялись, что это вы нам скажете. В целом - получше. Разговаривает уже внятно, и начала немного двигать левой рукой.
- О, это отлично! Где она?
- Вон там, проходите...
Я распахнул перед ним дверь в спальню.
- Доброе утро, миссис Блэквуд!
- Здравствуйте, доктор.
- О, как вы тут шикарно устроились! Отличное оборудование!
- Я говорила Эрику... Не надо было тратиться...
- Ну, что вы. Так ведь и вам гораздо удобнее, и ему.
- Да, наверное...
- Что ж, давайте посмотрим, как ваши дела...
Фишер поставил свой чемоданчик на прикроватную тумбочку, достал стетоскоп. Я, пока он проводил осмотр, присел на старое продавленное кресло, стоящее в углу.
- Отлично, отлично, - бормотал Фишер. - Вы вызываете медсестру на дом?
- Нет, что вы, доктор... Откуда такие деньги... Он всё сам...
- Ты молодец, Эрик! Мышцы в хорошем тонусе, пролежней нет...
- Я переворачиваю её каждые полтора часа. И проверяю простыни. И гимнастику мы делаем три раза в день.
- Да, да, всё верно! Пролежни легче предотвратить, чем лечить. А гимнастика уже дает результаты. Вы ведь в больнице не могли шевелить рукой?
- Только... пальцами.
- Ну вот, видите, какой прогресс!
- Если бы не Эрик...
- У вас замечательный сын, миссис Блэквуд. Настоящий герой!
- Я знаю...
- Так, ложитесь поудобнее. А сейчас - внимательнее. Здесь чувствуете?
Он провел маме по ступне какой-то блестящей железкой.
Она покачала головой.
- А здесь?
- Н-нет... Нет.
- Ну, ничего страшного. А здесь?
- Немножко... Чуть-чуть.
- Во-от. Уже лучше! Не ленитесь, продолжайте гимнастику. Будем надеяться, мы сможем восстановить подвижность обеих рук.
- Это было бы... Просто замечательно, доктор.
- Мам, ну не плачь! Ты чего! Все же хорошо!
- Всё действительно замечательно, миссис Блэквуд. Гораздо лучше, чем я ожидал. Просто наберитесь терпения. Хороший уход, регулярные упражнения. И главное - хорошее настроение!
- Я ей тоже всегда так говорю.
- Ладно, мне нужно быть в клинике к девяти. Я постараюсь вас навестить через месяц. Если понадобится что-то срочное - мой номер есть у Эрика.
- Спасибо, доктор!
- Я вас провожу, мистер Фишер.
Мы вышли из спальни, и я плотно прикрыл за собой дверь. Выжидающе поглядел на доктора.
Тот опустил глаза.
- Что я могу сказать, Эрик. Она правда в хорошем состоянии. Ты отлично за ней ухаживаешь. Похоже, действительно, есть надежда, что она сможет двигать обеими руками...
- Вы же знаете, чего я хочу от вас услышать. Она будет когда-нибудь ходить? Или хотя бы сидеть? Она ведь не сможет долго в этой кровати, взаперти...
- Эрик, я все понимаю, но... Подвижность нижней части тела, скорее всего, уже не восстановить. Больше трех месяцев прошло, а она до сих пор не чувствует ног.
- И что, никаких шансов?
- Шансы всегда есть. Нужно надеяться.
- А операция какая-нибудь?
- Это обойдется в сотни тысяч.
- Я знаю, но все-таки?
- Я мог бы посоветовать клинику. Сейчас в этом направлении вообще есть такие прорывные разработки, что уже, кажется, нет ничего невозможного. Реалистичные протезы, импланты с сервоприводами...
- Мама-киборг, - усмехнулся я.
- Зато она будет ходить.
- Сколько это будет стоить? Ну, поднять её на ноги?
- Я же говорю - очень дорого.
- Сколько?
- Ну... Четыреста-пятьсот тысяч кредитов. Может, больше, если учесть весь