Холодало. Семен в своем легком свитере стал мерзнуть.
— Накинь-ка вот это — вдруг сказала Дуня и протянула ему такое же кожаное полупальто, какое было на ней.
Он мог поклясться, что до сих пор у нее в руках ничего не было. Пальто оказалось ему впору и было теплым, будто бы только что с плеча.
Постепенно улицы пустели, и вскоре вокруг стало совершенно безлюдно. В провинциальных городках ложатся спать рано.
— Эй, барышня, люди добрые — сказал кто-то, картинно картавя.
Семен увидел, что от стены отделились трое и направились к ним.
Не за падло', не пора ли вам раскошелиться? А то мы проголодались и продрогли, а вы, я вижу, шибко кучеряво живете. А ведь мы просим то совсем не много, можно сказать пустяк — 50 баксов. По десять на брата — сказал тот же голос, продолжая картавить.
Семен огляделся и увидел у стены еще две темные фигуры. Пять человек, конечно многовато, учитывая, что они наверняка вооружены, и потом с ним была Дуня.
— Дунь, отойди в сторонку, я с ними разберусь.
— Не надо, Сема. Только не хватает, чтобы ты ввязался в драку.
— А вас, барышня, попрошу не кудахтать, а отстегнуть обещанные баксы и одолжить нам ваши клифты.
— Ребята, от нас вы не получите ничего, так что убирайтесь отсюда покуда целы — вдруг строгим голосом сказала Дуня и шагнула навстречу бандитам.
Семен разинул рот от удивления.
— Жёра, мне показалось, что эта дамочка хочет меня оскорбить — сказал тот же голос и один из бандитов двинулся к Дуне.
Дуня сделала какое-то резкое короткое движение, и бандит, вскрикнув, рухнул на землю.
— Может, хватит? — спокойно спросила она.
Она стояла между Семеном и бандитами, ноги на ширине плеч, руки на поясе.
— Ах ты, стерва! — крикнул один из них, и оба разом кинулись к ней.
Семен успел сделать только один шаг, чтобы оказаться рядом с Дуней, как удар чудовищной силы отбросил бандитов назад, и они неподвижно распластались на земле.
— Пошли — также спокойно сказала Дуня и добавила — Что-то мне везет последнее время на таких моральных уродов.
— Ты слишком шикарно одета.
— Так что же мне в лохмотьях ходить?
— Стойте, сволочи! Все равно вам не уйти!
— Дуня, они могут выстрелить в спину.
— Не успеют — сказала она не оборачиваясь.
— Ну, вы сами напросились!
Сзади грянул выстрел, то есть Семен мог поспорить на что угодно, что слышал звук выстрела. Но в это же мгновенье, а может чуть-чуть раньше, Дуня обернулась и, как показалось Семену, что-то с силой бросила в сторону бандитов. Один из них жалобно заскулил, и когда Семен обернулся, то увидел, что тот отбросил пистолет и трясет рукой, будто ее ошпарили кипятком.
— Теперь действительно хватит. Пошли отсюда.
Дуня взяла его под руку.
— Дунь, как ты это сделала? — спросил Семен после некоторого молчания.
— Потом, Сем, все разъяснения и обсуждения потом. Лучше покажи мне, где ты живешь.
Они зашли в его квартирку, где он, наконец, смог ее как следует рассмотреть. Ее полупальто было будто бы сложено из маленьких кожаных чешуек как из мозаики. На талии оно было перехвачено широким темным поясом со сложным орнаментом. Кожаные брюки и берет, под который были убраны волосы, тоже были из маленьких чешуек. Он отметил, что на его полупальто чешуйки были большего размера и слегка перекрывали друг друга.
Туалет Дуни завершали изящные туфельки из гладкой черной кожи на невысоких каблуках. Жесты ее были уверенные, и от всего ее вида веяло независимостью и какой-то мудростью что ли. Лицо показалось Семену необычно красивым. Наверно такие лица называют одухотворенными. И потом она выглядела совсем взрослой. В общем, от прежней Дуньки остался, пожалуй, только огонь в волосах.
— Не плохо, совсем не плохо — сказала она, осматривая тем временем его квартирку.
Хотя на самом деле обстановка была довольно убогой: кровать, стол, четыре стула, тумбочка и платяной шкаф.
— Ты чего не раздеваешься?
— Еще успею. Знаешь, я часто вспоминаю тот вечер, когда я ждала тебя возле овина. Так, кажется, он называется?
Семен кивнул.
— Ведь ты тогда схватился рукой за плеть и конечно сильно обжегся, а все равно крикнул мне «беги!». Потом Роберто ударил тебя в грудь термальным зарядом, и ты упал. Я оглянулась и видела из кустов. Дай-ка руку. Ого, какой рубец. Так. Ну-ка, раздевайся.
— Ты что, очумела?
— По пояс, дурачок.
Он скинул с себя полупальто, свитер и рубашку. Дуня молча осмотрела шрамы на его груди и покачала головой.
— Попробуем подправить — наконец сказала она и наощуп вынула из пояса какой-то предмет, который Семен принял за часть орнамента.
Она стала водить им над его ладонью, одновременно разглаживая кожу свободной рукой. Было невыносимо щекотно. Семен поморщился.
— Я знаю, щекотно, потерпи.
Потом она перешла к груди.
— Ну, все. Кажется удачно — сказала она, будто разговаривая сама с собой, — подожди, пока не одевайся. Пусть кожа подышит.
— Переходим к неформальной части вечера — бодро продолжала Дуня.
Она со звучным щелчком расстегнула пояс и бросила его на кровать, скинула полупальто, сняла туфельки, стянула с себя брюки и осталась босиком в коротеньких светлых шортах и легкомысленного вида блузке салатного цвета, которую она тут же завязала узлом на груди. Почему-то раньше он не замечал, что у нее такая потрясающая фигура, прямо как на рекламном щите «Колготки для суперледи».
Дуня озорно прищурила глаза и вдруг несильно, но ощутимо ударила его в поддых. Он выдержал удар. Она ударила снова, любуясь, как вздуваются, напрягаясь, бугры его стальных мышц.
— Ну и здоров ты, Сема.
Когда она замахнулась третий раз, он попытался перехватить ее руку. Она увернулась. Он попытался поймать ее, но руки схватили пустоту. Так продолжалось некоторое время: он пытался ее поймать, а она со смехом ускользала, шлепая его то по груди, то по спине. Он слышал ее воркующий смех, видел мелькающую ярко рыжую копну волос, а поймать ее никак не мог. Она играла с ним, как хитрый лисенок с неуклюжим медведем. Это уже стало его раздражать, как вдруг Дуня неожиданно оказалась в его объятьях. Он взял ее за плечи, осторожно приподнял, приблизил к себе и спросил:
— Кто ты? Ну кто же ты такая, в конце концов?
Лицо ее стало серьезным.
— У меня есть предложение. Только сначала отпусти меня и надень рубашку.
— У меня есть предложение — повторила она, когда ноги ее коснулись пола — давай устроим дружеский ужин, и за столом я тебе