Впрочем, череп покойнику вскрывали не ради того, чтобы поразить воображение стражника.
– Держи ему голову! – бросил семинарист, подтягивая поближе чашу мыслеприемника. Шлеп – и нахлобучил на мозг гелиевый «шлем».
– Ну и что дальше?
– Сейчас! – утирая со лба пот, нервно проговорил Книжник.
Долго рассказывать о том, что вся эта процедура нужна не для того, чтобы сигналы с мозга отправились в управляющие блоки биоробота, а напротив – чтобы активизировать умирающий мозг сигналами машины.
– Где же оно? – ковыряясь в электронный потрохах, бормотал парень. – Это, что ли?
Он щелкнул тумблером. И в ту же секунду мертвец распахнул глаза и захрипел. Вытаращился в небо, при этом каждый глаз двигался самостоятельно, вызывая странное и жуткое ощущение.
– Бу-эээ! – отблевавшийся стражник, только-только пришедший в себя, пошел на второй круг.
Тут было с чего не только проблеваться, но и штаны обмочить: мертвеца трясло, как во время казни на электрическом стуле. Во всяком случае, Книжник именно так себе это представлял.
– Вопрос – быстро! – крикнул парень. – Сейчас мозги сгорят!
– Откуда ты пришел? – прямо в мертвое лицо прокричал Зигфрид.
Мертвец продолжал судорожно содрогаться.
– Откуда ты?! – орал Зигфрид.
Мертвец трясся, не реагируя на слова.
– Кто тебя прислал, гнида?!
Покойник вдруг перестал трястись и закатил глаза. «Ну вот, – подумал Книжник, – и это зря…»
– Софрино… – едва слышно прозвучало из коченеющих губ.
Убийца застыл, на этот раз навсегда. Сверкнули и погасли светодиоды. Из-под гелиевого «шлема» текли черные пузырящиеся струйки. Мозги, однако, поджарило основательно.
Насмерть перепуганный стражник стирал с лица блевотину и усердно крестился.
– Значит, Софрино, – произнес Зигфрид. – Где это?
– Где-то на севере, за МКАДом, – отозвался Книжник. – По Ярославскому шоссе, кажется…
Зигфрид задумчиво кивнул.
Тело засунули обратно в мешок и вернули совершенно деморализованному стражнику. Продолжая бубнить молитвы, тот взвалил мешок на плечо и поволок свою мрачную ношу обратно, в сторону Тайного приказа. Но последний маршрут убийцы уже не интересовал друзей. Они вышли со свалки и оказались в тесном переулке, зажатом между неказистыми строениями кремлевских мастерских.
Зигфрид остановился, помолчал немного и сказал:
– Что ж, давай прощаться.
– Уже? – не глядя на него отозвался семинарист.
– Сам понимаешь, каждая минута дорога. Кто его знает, может, этот Михей на связь должен был выйти или какой-нибудь знак подать, что меня «убрал». Или еще как отметиться. Так что надо идти на опережение, пока не поздно. Ну, держи! – он ударил крепкой пятерней по его руке. – Боги позволят – еще свидимся!
Только сейчас Книжник понял, что вест говорит серьезно. Парень не хотел прощаться так, с ходу, ему было, что возразить. Как он может допустить, чтобы друг отправился в одиночку бороться против целого клана, где каждый подготовлен, наверное, не хуже Зигфрида? Но в глазах воина видел непробиваемую твердость и понимал: лучше сейчас не ссориться.
Они коротко обнялись, и Зигфрид направился в сторону ворот Спасской башни. Он еще заглянет в Форт, даст последние указания своему народу. Но все это уже не касается Книжника.
В этот момент парень почувствовал себя каким-то ущербным, обделенным чем-то большим и важным. Так мальчишки завидуют воинам, павшим в кровавом бою. Вроде и странно завидовать чужой гибели, но смерть бывает ярче, чем долгая беззаботная жизнь. Он вроде уже и не мальчишка, но как-то невыносимо оставаться здесь, за крепкими стенами, когда друг отправляется на верную смерть.
Идя кривым переулком, Книжник почувствовал на себе чей-то взгляд. Остановился и медленно обернулся.
– Ох, ты ж…
На него неподвижным взглядом пялилась крысособака. Та самая. Вспомнились слова Отшельника – мол, он не ручается за ее поведение после выполнения задания.
А задание-то выполнено.
– Чего тебе? – осторожно спросил парень.
Услышав голос, зверюга сорвалась с места и припустила в его сторону.
– Стой! – пятясь гаркнул парень. – Стоять, грымза!
Тварь остановилась с той же, присущей ей резкостью. Вот же беда! Чего она от него хочет? Думала бы броситься – ее не остановили слова! А страшная-то – жуть. И на свету еще страшнее. Действительно – грымза.
– Эй, грымза, слышишь меня? – позвал Книжник.
Крысопсина чуть приоткрыла пасть и завиляла длинным голым хвостом.
– Что, нравится, когда тебя грымзой кличут? – осторожно сказал Книжник. – Тогда и оставайся Грымзой.
Зверюга сделала еще шаг в его сторону и тявкнула. Странное зрелище – огромная тявкающая крыса.
– Все, уходи! – уже смелее потребовал парень. – Убирайся, слышишь?
У него даже хватило смелости прикрикнуть и топнуть на это чудовище. И надо же – мутант тихо заскулил, попятился и скрылся за углом. Книжник судорожно вытер пот со лба.
Ну и денек выдался, с ума сойти.
Вернувшись в келью, он упал лицом на узкую койку и долго лежал, надеясь, что придет сон и все встанет на свои места. Как бы не так. Несмотря на усталость, сна не было ни в одном глазу. И не оставляло какое-то назойливое беспокойство.
Ругнувшись, он рывком сел на койке. Взгляд упал на стул рядом с изголовьем. Там лежала простреленная записная книжка – та самая, что спасла ему жизнь в последней переделке. Рука сама потянулась к букве П. Отщелкнув деформированный пулей стальной зажим, он раскрыл блокнот прямо посередине.
«…Роботы наступают волнами. Танкисты сдерживают удары, но они – всего лишь люди. Машины не знают страха и усталости, им просто нет конца. Мы подбиваем единицы – на их место приходят десятки, мы сжигаем десятки – приходят сотни. Когда эти гады успевают их штамповать?..»
Книжник перелистнул страницу.
«…Есть сведения о готовящемся нашем контрударе. Но я больше надеюсь на Софрино…»
Парень вздрогнул, перечитал снова. Так и написано: «…я больше надеюсь на Софрино…».
Это было оно – единственное слово, произнесенное мертвым киллером.
Торопливо пролистал вперед, назад – Софрино больше не упоминалось, не было даже намека на то, что имеет в виду неизвестный автор.
Сердце забилось чаще. Что это – совпадение? Что же там было, в этом Софрино? И почему убийца явился за Зигфридом именно оттуда? Хороший вопрос. Он мог бы получить на него ответ – если бы шел сейчас рядом с Зигфридом.
Книжник вскочил, прошелся по келье.
Вот она – настоящая тайна. То, что не дает спокойно сидеть на месте, бездумно проживать свою жизнь. Именно поэтому он однажды рискнул, поставил на карту саму жизнь – и отправился в неизвестность вслед за опасным чужеземцем. Тем чужеземцем был Зигфрид, а сам он был дерзким, любопытным, глупым – но не страшащимся никаких опасностей. Именно потому он вернулся в Кремль с богатой «добычей» – целым народом, спасенным из Поля Смерти.
А что сейчас? Неужто он изменился, потерял любопытство, остроту восприятия мира, а душа его заплыла жиром? Неужели он действительно думает, что может и дальше сидеть за этими стенами, надеясь, что угрозы Большого мира обойдут его стороной?
Только не это. Опасности, угрозы – что угодно, только не самодовольная скука.
Он бросился в угол, где громоздились штабеля книг – редкая привилегия в