И с этой задачей я не справился.
– Я подвел тебя, милая, – сказал я, глядя на ангела. – Прости меня.
Дождь усилился и уже хлестал по лицу. Я знал, что мои слова ничего не значат. Сколько бы я ни просил у Маринэ прощения, как бы часто ни приходил сюда, это ничего не изменит. Ее не вернуть.
– Без тебя все не так, – я проглотил предательский ком в горле. Глаза жгло от непролитых слез. Из груди вырвался тихий стон: – Я так скучаю по тебе.
Утерев лицо, я присел на корточки рядом с белым ангелом и губами прижался к выгравированному имени покойной жены, чтобы в очередной раз ненадолго попрощаться.
– До завтра, amore della mia vita[5].
Я положил на могилу свежие лилии и выбросил вчерашние. Они еще не завяли, но Маринэ любила аромат свежих цветов в доме.
Бросив на ангела последний взгляд, я развернулся и пошел по тропинке к холму. Ежедневные посещения могилы стали утренним ритуалом, но цель сегодняшнего визита отличалась от предыдущих.
Жизнь – сука, не правда ли? Я знал это раньше, но сейчас, сознавая, что два родных мне человека покоятся здесь, недалеко друг от друга, ненавидел ее еще больше. Люди, которые знали и понимали меня лучше всех, мертвы.
– Ты опять там всех подговорил? Слишком сыро, не находишь? – Я остановился у одинокой могилы и обратился к небу, будто надеялся, что меня услышат.
Дождь лил как из ведра. Я промок до нитки, но не обращал на это никакого внимания. Погода этого утра отражала мое внутреннее состояние. По привычке я сунул руки в карманы брюк. И, сглотнув очередной подступивший ком к горлу, проговорил:
– Он так похож на тебя в молодости. Я словно вновь с тобой встретился. Столько же огня в глазах, такая же буря в душе. А эта нахальная усмешка, дерзость, сарказм, которые я и в тебе не переносил. Ты создал свою копию, брат мой.
Я закрыл глаза, как тут же увидел своего лучшего друга. Он опустил на мое плечо руку, а на его губах заиграла до ужаса глупая улыбка.
– Прости, мой друг, я не сдержался. – Я поднял ворот пиджака и подул на ладони в попытке согреть их, хотя это, конечно, не помогло. – Он ненавидит меня и убежден, что я стою за твоим убийством. Только по этой причине он приехал в город. Не потому, что решил стать частью семьи, как я предполагал. Он приехал за мной. Знаешь, он произвел на меня впечатление, когда впервые попал ко мне. Но оказалось, что он чертовски глуп, раз проглотил всю эту чушь про твое убийство и тем более решил, что сможет передать меня властям. Он пришел за местью, кто бы мог подумать?
Я знал, что не дождусь ответа, но все равно обращался к нему так, словно он здесь. Такие разговоры тоже вошли у меня в привычку.
– Ты знаешь, что я дал ему возможность вернуть Адриану самому и потому не стал искать их раньше. Ее отсутствие в Чикаго было необходимостью, защитной мерой во время зачистки, поэтому я доверился ему. Однако сейчас, видя, в каком состоянии моя дочь, уже не уверен, что поступил правильно, – я задумался над тем, все ли сделал верно. – Прости, но он облажался. Я запретил ему приближаться к Адриане под угрозой смерти. Надеюсь, он не идиот. В этот раз я закрыл глаза на проступок, потому что дал тебе слово присмотреть за ним, поклялся нашей дружбой. Но если он ошибется во второй раз, то его ничто не спасет. Я должен защитить семью, которая у меня осталась. И если он решит идти против меня, а не рядом со мной, то никакие чувства и клятвы не помогут твоему сыну избежать последствий, Джованни.
Постояв еще несколько минут перед могилой с крестом из черного гранита, я направился к машине. На сегодня разговоров с мертвецами было достаточно.
Быть Капо – значит быть хладнокровным, равнодушным, стойким и сдержанным, чтобы в нужный момент принять правильное решение. Ничто не должно отвлекать его от прямых обязанностей. Капо в любое время дня и ночи обязан нести ответственность за своих солдат, капитанов, каждого члена Каморры. Быть вождем. Никого не волнует, если ты терял близкого, потому что каждый хоть раз в жизни кого-то терял.
Мы привыкли к смертям, нас с детства учили быть и палачами, и судьями, но нас не научили, как самим справляться с потерей любимых.
Раньше я с нетерпением возвращался домой каждый вечер. Я еще на улице мог точно сказать, что приготовили на ужин: запах еды разносился по дому, украдкой выбираясь и во двор.
Маринэ встречала меня нежными поцелуями и теплыми объятиями. Затем за столом в кругу семьи мы обсуждали все произошедшее за день. А после ужина нас ждали посиделки у камина, даже если на улице было тепло. Звонкие голоса и смех стирали всю темноту уходящего дня, наполняли комнату добротой и уютом. А ночью в спальне я любил свою Маринэ, в очередной раз благодаря ее за тот мир, который она мне подарила.
Сегодня дом встретил меня гробовой тишиной. Я прошел в гостиную. Камин не горел, и я уже и не помню, когда его зажигали в последний раз. Столовая пустовала, как и вычищенная до блеска кухня. Все стояло на своих местах, будто к утвари никто не притрагивался, что было вполне ожидаемо.
Я снял мокрый пиджак и, закинув его на плечо, поднялся на второй этаж в комнату, где все еще висели мои вещи. Но я не спал там вот уже месяц.
Ночи проходили либо в «Императоре», либо в кабинете. Я доводил себя до изнеможения, работая большую часть времени с бутылкой в руках. Хотелось отключиться часа на два, а потом на свежую голову вернуться к своим обязанностям, стараясь казаться достойным Капо.
Вот и сейчас я хотел лишь сменить рубашку и спуститься в кабинет. Но уже у приоткрытой двери заметил приглушенный свет от прикроватной лампы.
Я вошел в спальню и замер. Адриана и Люцио, прижавшись друг к другу, спали на кровати. В руках сын держал рамку с фотографией Маринэ, Адриана обнимала его, уткнувшись лицом в кудрявые волосы.
Я упал в любимое кресло жены. От увиденного сердце сжалось: еще вчера дети были счастливы, а сегодня убиты горем.
Из-за своей мести я перестал приходить домой вовремя, из-за собственного горя забыл о детях. Алкоголь и жажда возмездия вытеснили любые мысли, даже, казалось бы, такие очевидные: не я один потерял Маринэ. Только сейчас, увидев их вместе, я понял, как им плохо и как они