Пока Сухов рассказывал о случившемся, Гринер пристально смотрел на происходящее в записи. Она была непродолжительной – буквально пятнадцать секунд. Однако то, что на ней оказалось запечатлено, крайне интриговало и радовало Григория. Он словно знал или видел в ней то, чего не знал и не видел Сухов.
– Камеры наблюдения, которые не вышли из строя в момент инцидента, и зафиксировали это… явление, – сделал паузу Сухов, собираясь с мыслями и мужеством, чтобы закончить доклад. – Почему-то мне кажется, вы знаете, что произошло… – озвучил он свои мысли с опаской.
Но Гринеру уже не было до собеседника никакого дела. Капитан терпеливо дожидался его внимания. Григорий уже в который раз пересматривал видеозапись, а именно – один особенный момент. Несколько секунд, что вызывали наибольший интерес, по его мнению. Много рабочих в индивидуальных костюмах для глубинной добычи в неблагоприятной среде: одни налаживали работу оборудования, другие управлялись с техникой, кто-то просто стоял и разговаривал. Все занимались своими делами. Система освещения комплекса не оставляла затенённых участков, и на видео детально можно было разглядеть буквально всё. Подземная жизнь в шахте шла своим чередом, а всего через мгновение картинка менялась, грубо и нелепо, словно неудачный монтаж неопытного редактора.
Всё, что прежде отображалось в записи – люди, техника, оборудование, опорные конструкции, стены из грунтовых пород, – всё исчезло. Вместо них камеры видеонаблюдения фиксировали неизвестно откуда появившуюся металлическую плиту. Рядом с ней, в воздухе вокруг, еле различалось слабое фиолетовое мерцание, постепенно сходящее на нет. Эта смена картинки происходила неуловимо быстро, не оставляя возможности разобрать, что же случилось на самом деле.
Гринер пересматривал этот момент записи вновь и вновь, в поисках чего-то, что он мог упустить. Однако ничего нового так и не заметил. Лишь неизвестная массивная плита, отдалённо напоминавшая обшивку космического корабля, появлялась из ниоткуда.
– Господин Гринер, я правильно понимаю? Это то самое Явление, которого вы ожидали? – спросил Сухов с осторожностью.
– Похоже, что так, – ответил он. – Спасибо за информацию! Будем на связи, – закончил Григорий и отключил соединение с капитаном.
На этот раз он уже не отвлекался на видеозапись, а вместо этого инициировал другой вызов:
– Полковник Харатьян, вечер добрый! Мне нужно обсудить с вами ситуацию на Кноросоме.
– Гринер… И почему же я не удивлён? Даже у стен есть уши! – послышалось нескрываемое презрение в голосе полковника. – Так вот, не знаю, что услышали ваши, но на Кноросом доступ закрыт. Введено чрезвычайное положение.
– Даже так? – удивился ответу полковника Григорий. – С какой целью его ввели?
– Буквально пятнадцать минут назад с колонией оборвался крайний сеанс связи. А ещё через минуту они стали транслировать сигнал бедствия, сразу на всех частотах. Сигнал длился всего несколько секунд, после чего тишина.
– А это уже странно, – не обращая внимания на недружелюбный тон полковника, продолжил Гринер. – Что, по-вашему, произошло?
– Сложно сказать. А если уж быть совсем откровенным – понятия не имею. Сейчас всё внимание общественности обращено на кноросомскую колонию. Каждый гражданский телескоп направлен в небо, и все частоты прослушиваются радиолюбителями по всему миру. Нам пришлось закрыть сообщение с колонией, так как ситуация уже получила чрезмерную медийность.
– Давайте разбираться вместе, – предложил помощь Гринер, поспешив взять направление разговора под контроль. – Мне нужно отправить туда своего человека как можно быстрее, а вам нужны ответы. Давайте поможем друг другу.
– Вы, кажется, меня не услышали? Кноросом закрыт! Точка! Мы снаряжаем туда несколько специальных подразделений для разведки ситуации, установления контроля и восстановления связи. Всё под грифом «секретно». Сейчас слишком много глаз смотрят на нас сверху, а это внимание ни нам, ни вам не нужно!
– Харатьян, всё, что я прошу, – это один человек и двадцать минут на месте происшествия. Большего не нужно.
– Мы не знаем, что там сейчас происходит. На текущий момент планируется военная операция, и обеспечение безопасности вашего человека не будет приоритетом. Так что, отправив его туда, я не смогу обеспечить ему сохранность и гарантировать возвращение. У моих людей своя задача. Отвлекаться и нянчиться никто не будет.
– Не вопрос. Тогда я отправлю с ним своих ребят. Проверенные, надёжные. Они позаботятся о безопасности, а вашим людям они и не подумают мешать.
– Я отказал в вашем запросе на присутствие всего одного постороннего, а вы наглеете и хотите отправить туда целый отряд? – с недоумением ещё больше возмутился полковник. – Наши группы сформированы, на борту нет свободного места. Подождите несколько часов. Мы отработаем, и после я смогу удовлетворить вашу просьбу.
– Боюсь, у нас нет на это времени. Мне нужно отправить его как можно быстрее. Это крайне важно! – спокойно продолжал настаивать Гринер. – Выпишите допуск на космопорт Кноросома для одного грузового корабля. Никто ничего не заподозрит. У меня в компании полно таких, и они постоянно осуществляют рейсы туда и обратно. Как говорится, одна нога здесь, другая там, – не прекращал гнуть свою линию Григорий, чувствуя, что его собеседник вот-вот должен уступить. – Марат Вадимович, я бы предпочёл, чтобы мы с вами могли остаться в дружеских отношениях. Я крайне не люблю разочаровываться в людях, – закончил он всё в той же, свойственной себе, спокойной манере.
На проекционной консоли таймер сеанса связи ритмично отсчитывал секунды. Никто из собеседников не решался нарушить молчание. Гринер излучал пугающее хладнокровие. Полковник понимал: если не с его помощью, так с чьей-то другой этот таинственный человек, которого Григорию так важно отправить на Кноросом, всё-таки окажется там. При таком раскладе его позиция на текущей должности может стать критически шаткой, и Харатьяну точно предстоит пожалеть об упрямом решении. Дружить с Гринером было и опасно, и чертовски выгодно. Однако ещё опаснее было оказаться в его немилости.
– Хорошо, – начал Харатьян, проглотив свою гордость. – Я оформлю командировочные документы. Присылайте данные ваших людей, всё будет готово через тридцать минут.
– Спасибо, Марат Вадимович! Я ваш должник, – ответил Григорий. Своим голосом и интонацией он демонстрировал почтение с глубоким уважением, после чего прекратил сеанс связи.
Гринер очень не любил заканчивать переговоры на негативной ноте. Всякий раз, добиваясь своего, он старался сохранить хороший тон в отношениях с собеседником.