— Ты знаешь, Родомир, почему. И тебе придется ответить за то, что ты нанял людей, которые подстрелили моего сына.
Секундная пауза, а после Григанский-старший очень ненатурально возмутился:
— Покушаться на твоего сына?! Да как бы я смог, Игорь? И зачем мне это?
— Ясное дело зачем, Родя, — голос отца стал злым и ядовитым, — поквитаться со мной, потешить собственное самолюбие. Неужели ты так и не смог справиться с детскими обидами? А я полагал, что такой уважаемы, взрослый человек не может вести себя неразумно. А ты оказалось — злобный, мстительный выродок.
Я не видел отца, но слышал, как он зло усмехается.
— И что? — продолжил отец. — Думал, если мой сын проиграет в этой дуэли, а твой победит, это как-то унизит нас? Каким-то образом даст мне понять, как я был не прав? А я был прав, Родя. Я еще в школе видел, какой ты мелочный и мерзкий слизняк. А слизняков нужно сразу давить!
Я никогда не слышал, чтобы отец так разговаривал. Я даже и подумать не мог, что он так умеет. Мне всегда казалось, что он всегда сдержан и холоден, и никогда не опускается до подобного. Но сейчас между ним и Родомиром происходило что-то настолько личное, понятное только им двоим, что я не посмел осуждать отца за манеру вести разговор. К тому же я и сам бываю весьма не сдержан, а теперь знаю, от кого именно мне досталась эта черта.
— Я знал, что ты настолько низок! — продолжал наседать отец. — Даже собственного сына не пожалел! И чего ты добился? Впутал сюда этого несчастного мальчишку Быстрицкого. Твой сын покинет Варгановскую школу с позором! Ты мерзок, Родомир — ни чести, ни совести. И как ты спишь по ночам?
— А как ты спишь, вспоминая, как ты со своим братцем издевались надо мной? — сорвался на истеричный крик Григанский-старший.
— Ты зря это сделал. Мальчишка сознается, если хорошо надавить. И тогда вы за это ответите.
— Гарван, следи за языком. Советую, не нарывайся! У меня есть связи и при желании я разотру тебя в порошок!
— Знаю я о твоих связях, — рассмеялся отец. — Прячешься за спиной князя Шаранского? Думаешь, он будет тебя защищать, когда узнает об этой выходке? Знаешь, что мы потребуем? Кровную месть. Мой сын подстрелит твоего сына, а ты будешь смотреть. И перед Быстрицкими придется ответить. Как думаешь, что мальчишка попросит за вред, который ты причинил ему и его семье? Наверняка заставит выплатить кругленькую сумму и верховный суд ему в этом не откажет.
— Глеб это сам затеял!
— Не лги!
— Ты никогда ничего не докажешь. Не лезь ко мне больше и никогда не звони. Я далеко не тот, кем был. Ты меня совсем не знаешь, Игорь. И ты очень пожалеешь, если не прекратишь.
На этом Родомир отключил зеркало связи. Отец какое-то время сидел не шевелясь, я слышал его сердитое дыхание. Послышался звук отодвигающегося кресла, и я понял, что мне пора отсюда убираться. Не стоит испытывать терпение отца. Завтра он успокоиться и отойдет, а сейчас незачем злить его еще больше.
Родомир, судя по тому, что я услышал, оказался неуравновешенной и злобной личностью. Никогда не любил таких — от них можно ждать чего угодно. Но больше всего меня сейчас беспокоил отец. Из-за навалившихся на него проблем он и сам едва ли отдавал отчет своим действиям. Сейчас он попросту сорвался на Родомира. Хотя разумнее бы было пока его не трогать и действовать осторожно и продуманно. А сейчас мы дали ему понять, что намерены делать, и теперь Григанский-старший подготовиться. Хотя я был уверен, что он уже ко всему готов.
Тихо, на цыпочках я ушел в свою комнату. Голова буквально пухла от мыслей, да и на душе было скверно.
У меня все не выходило из головы, что Инесс теперь казнят. Почему-то и ее я причислил к тем беднягам, которые стали жертвами из-за измененного мною будущего.
Инесс должна была жить! Черт, да она должна была пережить меня!
Я не желал всего этого, но каждый раз, когда я пытался что-то изменить, происходила беда. Я спас ведьму Миру, и умерла Элеонора. Я не позволил отобрать у нас источник с мертвой ойрой и погибли Виктор и Диана. Вико, который сгинет на каторге, а теперь и Глеб Быстрицкий лишится будущего. И Инесс…
Я не опасался, что она выдаст меня, как сказал отец. Я даже не думал об этом. Скорее наоборот, она ни за что меня не выдаст. Я слишком хорошо знал Инесс, она не позволит себя допрашивать. Она ни за что не допустит позорной казни, из которой устраивали настоящее представление. Аристократов всегда казнили, транслирую казнь на всю Славию — для устрашения знати и на потеху простого люда, дабы они могли мнить, что закон един для всех.
Исход графини предрешен. Уже завтра утром наверняка появятся новости о смерти королевы вурд. Инесс хранила в своем рубиновом перстне яд, в будущем она однажды показала мне его и сказала:
«Это яд скорполиуса. Убивает мгновенно — несколько секунд и останавливается сердце, действует даже на вурд. Легкая и быстрая смерть. Для врагов и, возможно, когда-нибудь для меня».
Я слишком хорошо знал Инесс. Она это сделает, а скорее сделала уже.
Беспокоили меня и Арнгейры. Отец велел забыть и никогда не упоминать, кто они такие. Это могло значить только одно. Они не просто шпионы метрополии, их завербовали и теперь они делают то, что нужно императору. Они двойные агенты, конечно Михаил Алексеевич не мог упустить возможности перетянуть вражеских шпионов на свою сторону.
Происходило ли это в будущем? Этого я знать не мог, но чутье мне подсказывало, что здесь я ничего не изменил. Возможно просто ускорил неминуемое. Иначе бы война с Метрополией началась куда раньше, а семья императора погибла после ритуала чернокнижников. Но они не погибли, к тому же наши чародеи очень быстро загнали темное божество обратно. Значит, они знали и были готовы.
Но вот только к катастрофе Славия никак не была готова. Скорее потому, что и сами Арнгейеры не знали о том, что готовят их хозяева.
Тяжелые раздумья и непростой день вымотали меня в конец, и я провалился в тяжёлый, полный кошмаров сон. И ночью мне снилась Инесс.
Глава 3
На следующий день я не поехал