— Как ты вообще здесь оказался?
— Н-не знаю, — его зубы все еще клацали от страха.
— Убери, пока не подстрелил кого, — я кивнул на пистолет.
Судя по всему этот балбес просто несся напрямую по буеракам пока силы не кончились. Тогда он и остановился.
Вот ведь повезло. Нет чтобы с тем же Ложкиным столкнуться, который прикрыть может. Хорошо ещё, что у него с собой оружие.
— Ну, пришел в себя? — хмуро спросил я.
Петрушин на мой вопрос неуверенно кивнул, и я продолжил:
— Тогда выдвигаемся на точку сбора. Еще полпути, и их лучше пройти пока не полностью рассвело.
Я шел по узкой тропинке между полем и лесом, и рядовой семенил сзади.
— Как думаешь, кто нас накрыл? — нервно спросил Петрушин.
Вот уж без кого я бы обошелся, так без болтливого напарника.
К тому же в его голосе было столько надежды, как будто школьник спрашивал учителя, который всё знает, всё объяснит и успокоит.
— Ну, понятное дело, — западники. Вон, стреляли из-за линии фронта.
— А что будет, если они победят?
— Петрушин, ты совсем глупый что ли?
Я бросил на него взгляд. Можно было и не уточнять в принципе.
— Чего глупый-то сразу, Вась? — обиженным тоном спросил меня Петрушин.
— Нет у них шансов нас победить, — твёрдо заявил я. — У нас численное преимущество. Мы их всюду тесним и всюду бьём. С чего им нас побеждать?
— А ты видел, какие у них пушки? Ты видел, какие снаряды они на нас посылали? Нашим магам такого и не снилось. Думаю, ещё немного времени, они понастроят этих своих машин смерти, и наши аристократы побегут, сверкая пятками, — зло проговорил Петрушин.
Я лишь поморщился. В его словах было немало правды. И, с одной стороны, я был бы рад, если бы наших магов пожгли заживо, но, в то же время, проигрывать в войне я тоже не согласен.
— И наши учёные много чего разработали, — хмуро ответил я. — Подожди ещё. Такого им покажем, что они сами будут убегать, сверкая пятками.
Петрушин тяжело вздохнул, продолжая топать.
— Для чего вообще вся эта война? — горестно протянул он.
Я аж глаза закатил. Почему нельзя просто идти молча? Но это я так, из вредности. На самом-то деле, у самого нервы шалят. И поговорить хоть с кем-то хочется, пускай даже и с Петрушиным.
— Почему мы им просто эти земли не отдадим? Что нам своей территории мало? — продолжал причитать тем временем рядовой.
— Нельзя ничего своего отдавать, — пожал плечами я. — Раз отдашь, потом всю жизнь отдавать будешь. Это и в жизни так, и в большой политике тоже. Стоит только слабину показать, как устанем отбиваться от захватчиков.
Петрушин мрачно покивал головой, искоса взглянув на меня. Мол, дело говорю.
На самом деле, проблема была совсем в другом. Не раз я слышал разговоры офицеров и примерно смог составить детальную картину происходящего. Всё дело было в пресловутом прогрессе. В том, что технологии слишком уж стали пугать аристократию.
Главная ошибка, которую допустила западная коалиция: они строили все свои заводы неподалёку от границы Российской империи. И не учли того факта, что у нашей аристократии тоже есть глаза и уши. Они прекрасно понимали, что готовят западные маги, и что там разрабатывается оружие. Естественно, на все намёки со стороны Российской империи западники не реагировали.
Вот наши и придумали прекрасный план. Граница была проведена по реке, что разделяла наши земли на две части. Ну а в Российской империи одна из самых сильных школ водной магии. Вот они и изменили чуть-чуть течение реки, вследствие чего она стала протекать на пару десятков километров западнее, значительно сместив границу. А самое главное — большая часть предприятий за пару дней вдруг стала располагаться на нашей территории.
Со стороны морали это, конечно же, было самым настоящим пиратством. Но со стороны закона всё было чисто. И наши знали, на что шли. Война началась спустя неделю, после того как стало понятно, что император не собирается идти на уступки. После того, как началась война, реку и вовсе осушили. Потому что она была не только границей, но ещё и источником энергии и воды для тех самых предприятий.
— Западники действительно на нас свою бомбу сбросят? — продолжал тем временем расспросы Петрушин.
— Не сбросят, — с видом знатока ответил я.
Хотя сам был на 100 % уверен, что как только противник поймёт, что шансов у него нет, обязательно сбросят. Но это уже не нашего ума дело.
Я помнил, что при попадании ядерной бомбы человека если не испепелит, то он гарантированно ослепнет на какое-то время. Нам рассказывали, что взрыв сопровождается такой яркой вспышкой, что даже закрытые глаза не спасут. И если даже сразу не получить смертельные световые ожоги и даже если не снесет огромной ударной волной, то вскоре добьют радиоактивные осадки и лучевая болезнь. Что и говорить, куда лучше погибнуть в бою лицом к лицу с противником.
Если честно, я хоть и патриот, и пошёл на войну, зная, за что буду бороться, но всё же вопрос будущего аристократии заботит меня куда больше. И все эти разговоры про бомбу, про превосходство противника отходят для меня несколько на задний план. Если уж бомбу и сбросят, я бы хотел, чтобы её сбросили где-нибудь в Санкт-Петербурге. Желательно над поместьем рода Саламандровых. Чтобы всю эту погань сожгло к чертям. А там уж как-нибудь отстроимся, разберёмся. Если выжевем.
Что касаемо военных действий, я действительно считал, что наши бойцы и учёные не уступают западным. И сколько бы враги ни пыжились, мы и без магии их в бараний рог скрутим.
— Но вот один вопрос мне покоя не даёт. Вот мы ушли в отдельное подпольное подразделение. И вот хотим, чтобы все аристократы вымерли. Но если же мы всех аристократов перебьём, то кто с западниками будет воевать? — продолжал гнуть свое Петрушин.
— Мы и будем, — спокойно заявил я, продолжая вышагивать. — Ты поменьше думай. Для этого у нас руководство есть. Твоя задача — быть сильным воином. Может быть, ты однажды поведёшь всех нас в бой.
Рядовой от этих слов призадумался.
— Я? В бой? — задумчиво произнёс он.
— Ну да, будешь нашим командиром.
Видимо, такая перспектива всерьёз заинтересовала и вдохновила Петрушина. Он надолго задумался, а главное замолк.
* * *
— Петрушин, ты мне пистолет бы дал. А то у меня с собой только нож, — прикинув, попросил я спустя некоторое время
Петрушин с подозрением посмотрел на меня, потом перевёл взгляд на свой пистолет.
— Огнестрельное оружие нельзя оставлять без присмотра и никому отдавать, — неожиданно твёрдо заявил он.
— Но у меня оружия нет. И если мы сейчас попадём в засаду, ты будешь из двух рук стрелять? Сразу из автомата и