Пронзительный звук, буквально ввинчивался в уши, зрение было расфокусировано, а ядра подрагивали, как будто от перенапряжения. Крепкий Одарённый, который явно собирался что-то сказать, рухнул на одно колено, моментально закрывшись мерцающей кольчугой. А Виталий Волконский, что стоял рядом с ним, отшатнулся, врезавшись в автомобиль и сейчас сползал по нему на землю.

Даже Сандалу, который сейчас показывал мне картинку происходящего, было не по себе. Ястреб подбирался к визжащей девушке, но с такими усилиями, как будто преодолевал сопротивление целого урагана. При этом, ещё и вовсю выкачивал из меня силу.

В голове послышалось робкое предложение Мьёльнира — камень намекал, что если в голове смертной проделать сквозное отверстие, то она скорее всего перестанет кричать. А если это не сработает, то можно попросту отделить череп от тела.

Я же оглянулся назад, стараясь сфокусироваться на яростно орущей деве. По воздействию, её вопль чем-то напоминало пение сирен. Только те, чаще всего привлекали людей, а уже потом убивали их. Хотя были и такие, что использовали собственный голос в качестве оружия. Чтобы, к примеру, пустить на дно корабль, если оказывалось, что на борту есть кто-то с божественной кровью и на нём привлекающее пение не срабатывает.

Что интересно, на женщину звук не действовал — прямо сейчас она судорожно трясла девчонку за плечи, пытаясь её успокоить. А потом на крыльцо внезапно вылетел заспанный Митрофаныч. Окинув всю картину ошалевшим взглядом, рявкнул.

— А ну-ка, отставить! Лиза, утихомирь дочь! Обещала ведь, что всё будет в порядке!

Не знаю, почему на сторожа не действовал звук, что чуть не свалил с ног даже меня, но его крик сработал. Девушка покосилась на полного мужчину и отбежала метров на десять в сторону, остановившись около стены общежития.

Митрофаныч проводил её неодобрительным взглядом и посмотрев на меня, пожал плечами.

— Такая вот бесова жизнь, Афеев. Такая вот жизнь.

В голосе звучала неподдельная грусть, причину которой я не совсем понимал. Но уточнять было уже поздно — он скрылся в дверях общежития. Да и вопрос, пожалуй пришёлся бы не совсем к месту. Рядом было сразу двое патрициев, что желали со мной побеседовать. Каким-то слишком популярным я стал в последнее время.

Одарённый тяжело поднялся с колен и не убирая кольчугу, глянув на девчонку, которая ударила по нам своим визгом.

— Интересные у вас тут кадры учатся.

С некоторым трудом выдавив слова, наклонился к Виталию и вцепившись в его плечо, рывком поднял на ноги. Увидев, как тот неловко вытирает текущую из носа кровь, поморщился.

— Слабак. Видишь, даже тот парень устоял. Чем ты хуже? А ведь Волконский!

Разжав пальцы, отпустил юношу, который с трудом удержал равновесие и повернулся ко мне.

— Мой сын позорно проиграл тебе в бою. Но он одной с нами крови и потому будет сопровождать княжну Анну во время её поездки. От себя лично, я хочу добавить, что буду благодарен, если ты научишь его думать, сражаться и жить, как и подобает настоящему Одарённому, а не куску грязи.

Ну, про грязь, это зря. Теллура бы обиделась. А потом наверняка придумала бы для дерзкого смертного какое-то серьёзное наказание. Жаль её тут нет.

Посмотрев на Виталия, которого шатало из стороны в сторону, я уточнил.

— А он сам-то согласен? И зачем мне вообще его учить?

Тот неожиданно усмехнулся.

— Если сын вернётся Защитником десятого класса, ты получишь один из лучших наших мечей.

Тут он явно лукавил. Могу поспорить, в его голове полная версия фразы звучала как «один из лучших мечей, что мы доверяем гвардейцам». Или что-то в таком духе.

Вытащив клинок, врученный мне вчера князем Голицыным, продемонстрировал его собеседнику.

— Лучше этого?

На его лице промелькнуло изумление, которое он безуспешно попытался скрыть. Ещё пару секунд смертный боролся сам с собой, раздумывая, как лучше ответить. Но в конце концов решил быть честным и озадаченно покачал головой.

— Не лучше. Это же работа мастера Мусанфа. Откуда он у тебя?

Я убрал меч обратно в ножны и усмехнулся.

— Подарок от Ярополка Голицына.

Теперь он даже не пытался скрыть своего удивления. Да и лицо Виталия, который уже чуть пришёл в себя и прислушивался к беседе, изрядно вытянулось.

— Чего ты тогда хочешь? Доспехи? Другое оружие? Денег?

Отец парня пришёл в себя и перешёл в наступление. Хотя, судя по интонации, с которой было произнесено последнее слово, денег у московской ветви было не так много. К тому же, я надеялся продать золото. Да и земельные участки уже скоро начнут уходить с рук, что обеспечит поступление крупных сумм. На текущие расходы этого должно хватить.

Что ещё можно взять с провинциальной ветви княжеского рода? Среди моего наследства, вроде был дом в Подмосковье, если я ничего не путаю. Значит ещё один, мне там не нужен. К тому же, это наверняка будет слишком серьёзной платой за обещание слегка натаскать непутёвого балбеса в Пробоях.

— Если я прибуду с визитом в Москву, вы обеспечите мне встречу и необходимое содействие.

Мужчина неожиданно нахмурился.

— Хочешь, чтобы мы принимали тебя в своём доме? Как почётного гостя?

И снова знакомая ситуация. Вроде бы слова звучали просто и понятно. Но интонация выдавала скрытый подтекст, который я пусть и улавливал, но не на все сто процентов.

— Нет. Но мне может понадобиться информация, транспорт и сопровождающий для поездки по городу. Либо организация встреч с людьми, до которых не так просто добраться.

Он задумался. Покосился на сына, который с хмурым видом разглядывал землю под своими ногами. И наконец махнул рукой.

— Если речь не пойдёт о чём-то противозаконном, то мы поможем. Я, Виктор Волконский, глава московской ветви Волконских, даю тебе своё Слово.

Как сказал-то торжественно. Как будто перед самим императором выступает. Или, как минимум, перед многотысячной аудиторией.

В небе заклекотал Сандал, который не понимал, ради чего я соглашаюсь на работу с молодым Одарённым. А сам я, увидев на лице Виктора ожидание, отзеркалил его фразу.

— Твой сын будет находиться под надзором в Пробоях и я постараюсь научить его убивать тварей и выживать. Я, Василий Афеев, глава рода Афеевых, даю тебе своё Слово.

Вроде бы получилось достаточно пафосно. Уж точно не хуже, чем у этого смертного.

Того результат вроде удовлетворил. Толкнув сына в плечо, буркнул.

— Всё. Когда поедете назад, позвони. До того, не смей связываться ни с кем из родни. Узнаю, что разговаривал с матерью, запру в темнице. Обоих.

Выложив всё это, отправился в машину, а вот Виталий остался на месте, смотря то на автомобиль, который уже начал отъезжать, то на меня. Ничего себе нравы. У нас, конечно, тоже всякое бывало. Но настолько жестоко с собственными детьми обходились разве что спартанцы. Да и было этого задолго до того, как в Элладу вошли легионы Рима.

Подождав, пока машина отъедет, я посмотрел на паренька, что растерянно топтался на месте, как неприкаянный тролль, которого позвали на оргию сатиров. Сейчас он ничем не напоминал уверенного в себе патриция, что ворвался в кабинет Бульдога, окружённый личной охраной.

— Раз ты теперь под моей ответственностью, держись рядом. Все вопросы потом. Сначала мне нужно разобраться со своими делами здесь.

Тот угрюмо кивнул