— А-а-а… И провожать меня не придешь, значит?
Хотелось пообещать, что приду, это для него было важно, но зачем врать?
— Наши обязательно придут, — уверил его я. — Я хорошо, если часов в десять домой попаду.
— А что ты будешь делать?
— Да так…
Мы спустились в подвал, где эхом отдавались характерные звуки игры — пиу, пиу — доносились возгласы наших, причитание Инны.
— Гаси его! — Памфилов.
— Прыгай! — Илья. — Сверху, ну!
Судя по звуку, у того, кто играл, получилось.
Мы прошли коридор, и я увидел, что Подберезная расположилась на диване и гоняет Марио. Причем дошла в игре туда, куда мы еще не добирались. Гаечка и Алиса сидели на матах, играли с Яном в дурака. Борис дулся на всех, а парни расположились вокруг Инны и заглядывали ей в рот. Даже Рам забыл о своей любви к Алисе. Мелким же, Борису с Яном, было этого не понять.
Лихолетова сидела рядом с Кабановым и то плечом его коснется, то грудью, то захохочет, как базарная бабка. Та самая страшная толстая подружка. Сама по себе она была так себе, колхозновата, но на фоне подруги и вовсе превращалась в дурнушку. Но ей казалось, что с Инной и ей перепадает немного мужского внимания.
Увидев меня, Борис вскочил и проворчал:
— Мы все сыграли по пятнадцать минут, а она уже час рубится!
Гаечка посмотрела на меня с надеждой, но ничего не сказала. Я подошел к дивану.
— Привет, народ!
Отвлекшись, Инна напорола Марио на черепаху, убив его, вскрикнула и заискивающе улыбнулась.
— Можно мне еще разок? Ну пожалуйста!
Вот как у нее так получается, что манипулирует — она, а виноватым себя чувствую я?
— У нас уговор: очередь, и каждому отведено по пятнадцать минут. Я тоже хочу поиграть. И Тимофей. Ему вообще завтра уезжать, а приставки у него нет.
— Ну пожалуйста! Илья? — Она перевела томный взгляд на Илью, взяла его за руку.
Я замер. Илья тоже, наши взгляды встретились.
— Ты играла дольше всех, — нашел в себе силы Илья. — Сейчас только начало восьмого, успеешь на второй круг… Я тебе свою очередь уступлю.
— И я! — вызвался Памфилов.
Я не сдержал издевки:
— А как же любовь к сам знаешь кому?
— Какая любовь? — не растерялся он, косясь на Инну, надувшую губки.
Хотелось подозвать Бориса с Яном и уступить свою очередь им, но это могло породить конфликт. Пришлось играть пятнадцать минут, хоть удовольствия я от этого не испытывал. Потом очередь перешла Гаечке. Она молча уселась, подвинула Инну бедром.
Испытание огнем, водой, медными трубами и самое сложное — женщинами. От себя-взрослого я унаследовал одно простое правило: спать с женщинами своих приятелей — хуже, чем воровать у своих. Ну и вставать между влюбленными, даже если одна сторона использует другую — проигрышная позиция, как ни повернется, останешься виноватым.
Потому правильнее подождать и провести голосование. Очень надеюсь, что большинство проголосует за то, чтобы Инну с Раисой не брать в клуб. Против Лихолетовой я ничего не имел, но Инна была человеком, созданным для другого, скорее она развалит нашу команду, чем получится сделать из нее нормальную девчонку, уж больно ее методы скользкие. Понятное дело, на тренировках она будет сачковать, ей бы на стрип-пластику или танцы.
Я расфокусировал зрение, чтобы подтвердить свои догадки и найти в ней гниль, но нет, она была обычным человеком, просто — человеком другого круга, из тех, что для красоты, а не для дела, как декоративные собачки.
После меня играть пошел Тим, я уселся с нашими девочками и мелкими играть в дурака, к нам примкнул Каюк. Парни же не отходили от Инны, которая таяла и млела, одному улыбнется, другому глазками стрельнет, третьего коснется. И так у нее это естественно получается, будто она не играет, а такова ее суть.
Обычно мы расходились в полдесятого. Сегодня за нами зашел Леонид Эдуардович и сказал, что пора бы и честь знать. Остановил взгляд на Инне, посмотрел на сына.
— Пора! — развел руками Илья.
— Инна, тебя проводить? — вскочил Памфилов.
— Да, темно уже, — сказал Кабанов. — А нам по пути.
— Спасибо, мальчики! — расплылась в улыбке Инна.
— Да мы ващет рядом, — возразила Лихолетова, но ее никто не послушал.
Вчетвером они направились к выходу.
— Хотите анекдот? — спросил Памфилов уже на ходу. — Слушайте! Прикольный! Значит, экзамен в вузе. Препод спрашивает: «Что сдаем?» Молчание. «Какой сегодня день?» Молчание…
— Во валит гад! — перебила его Лихолетова.
Компания начала подниматься по лестнице, и голоса стихли. Я услышал только вопрос Инны:
— Ух ты! А это чей мопед? Да⁈ Павла? Ух ты!
Клацнула дверь. Илья разочарованно уставился вслед ушедшим. Леонид Эдуардович принялся отключать приставку.
— Будем голосовать за Инну? — спросил я.
Илья кивнул. Гаечка воскликнула:
— Нет!
— Будем, — припечатал я. — Санек и Ден — полноправные члены нашего клуба, уверен, два их голоса «за». Остальные?
— За! — поднял руку Илья.
— Три голоса — за. Еще?
— Против! — подняла руку Гаечка и опустила большой палец вниз.
Так же сделала Алиса, подошла к Рамилю и требовательно на него уставилась, уперев руки в боки.
— Против, — без энтузиазма уронил он.
— Против! — воскликнул Борис. — Она наглая! Ведет себя, как хозяйка.
— Против, — поддержал его Ян.
Леонид Эдуардович не спешил уходить, с интересом за нами наблюдал. Юрка подумал-подумал и сказал:
— Воздержался.
— Воздержался, — вздохнул Тим. — Я не имею права что-то решать.
— И мы воздержались, — прогудел Чабанов.
О, сколько надежды было в обращенном на меня взгляде Ильи! Ссориться с ним я не собирался и радовался, что не мне пришлось решать судьбу Инны.
— Мой голос уже ничего не решит. Большинство против.
Гаечка с Алисой хлопнули друг друга по ладони. Как объяснить Илье, что Инна вносит в наши ряды раздор? Все равно не поймет, вон, как злобно смотрит на девчонок. Но против большинства не попрешь, потому он развел руками с таким несчастным видом, словно только что похоронил надежду.
Леонид Эдуардович нас поторопил:
— Ребята, был же уговор: до полдесятого!
— Можно мне позвонить? — попросил я его. — Срочно надо — бабушке.
Было поздно, но мы договаривались, что я позвоню в районе десяти, и Каналья должен быть на связи. Однако бабушка сбегала к нему и сказала, что он уехал. Я напомнил, что завтра в восемь приеду к ним, и мы отправимся продавать кофе.
На улице вместе с Тимом и Борисом я отправился домой. Простился с приятелем из Санска