— Уволиться — значит сдаться, — ответил я. — А нам еще предстоит тяжелый бой. И не один.
— Какой такой бой? — не понял Волк.
— Если меня хотят убить, то значит я кому-то не по душе. Мы не знаем, кто заказчик, и потому еще ничего не закончено. Потому я бы советовал тебе не спешить с увольнением. Чутье подсказывает мне, что и твои промахи, и мое покушение — все это звенья одной цепи, хоть и очень большой. Кто-то устраняет конкурентов.
Волк задумался. Было видно, что на эту проблему с такого ракурса он еще не смотрел.
— Думаешь, это все тот же передел власти? — спросил он.
— Он самый.
— А как же бомба?
— Это тоже укладывается в эту версию. Мы пока и тут не знаем кто заказчик. Но было бы гораздо легче, если бы знали. Определенные карты нам бы тогда открылись. Нобору, у тебя есть кто-то в полиции, кто бы мог рассказать о том, как идет допрос? Этот Призрак сказал, что заказ ему передал какой-то очень важный человек. Но кто он — он не знает.
— Я постараюсь выяснить, — кивнул Волк.
И в его глазах вновь засверкал огонек оживления. Он вдруг понял, а может быть и решил сам для себя — бой проигран, но не проиграна сама война.
* * *
— Хочу знать ответ лишь на один вопрос.
Эта фраза прозвучала в просторной комнате звонко и, отразившись от стен, еще больше прорезала слух.
Фукуда сморщился. Он сидел в загородном доме Рен Ямато и чувствовал себя какой-то мелкой букашкой — настолько тут все было большим и величественным. Настоящее убежище для ее неоднозначной личности и больших амбиций. Комната располагалась на втором этаже, отделенная от других комнат дубовой дверью с инкрустированной латунью ручкой. Внутри кабинет был погружен в полумрак, смягченный мягким светом из больших окон, выходящих на ухоженный сад. Стены были выкрашены в глубокий, насыщенный оттенок синего, который, казалось, привлекал к себе внимание, а затем успокаивал его. А успокоиться и в самом деле было необходимо.
Вдоль одной из стен стоял большой стол из темного дерева, покрытый полированным стеклом, за которым Рен проводила свои рабочие дни. На столе, кроме ноутбука и стильной подставки для ручек, была всего одна фотография — черно-белая, с изображением Рен в молодости, стоящей перед огромным зданием «Спрута». Женщина никогда не скрывала того, что хочет в итоге стать главой компании своего отца.
У дальней стены располагался огромный камин, в котором лениво горели поленья.
«Плохой знак», — подумал Фукуда, глядя на огонь. Рен разжигала его только в минуты особо сильных переживаний.
— Хочу знать ответ лишь на один вопрос, — повторила Рен, спускаясь с лестницы.
Звонок раздался внезапно — звонила госпожа Ямато и требовала, чтобы Фукуда немедленно к ней приехал. Все вопросы о цели поездки она тут же отмела в сторону и сказала явиться незамедлительно. Что Фукуда и сделал, хотя сейчас, сидя здесь, вдруг явственно понял — лучше бы не ездил. Он догадался о теме предстоящей беседы.
— Фукуда, объясни мне одну вещь, — ледяным тоном произнесла Рен. — Каким образом к Президенту попали документы «Атласа»?
— Все-таки «Атлас»… — совсем тихо задумчиво и произнес тот. И вздрогнув, словно стряхивая оторопь, начал поспешно и сбивчиво говорить: — Дело в том, что один человек… Это Ёсико Иори, в отделе кадров работает. Она пробралась ко мне в дом… сейф каким-то образом вскрыла. И украла документы. Так получилось. Но госпожа Ямато, не беспокойтесь, она сполна ответила за это.
— Так значит, ты наказал ее за это? — словно бы заинтересовавшись этим, спросила Рен.
— Конечно! — оживился Фукуда. — Она наказана и больше такого не повторится.
— А больше и не надо, — ответила Рен. — Я хочу уточнить другое. Эта Ёсико провинилась и она была наказана. Верно?
— Верно, — насторожено ответил Фукуда.
— Тем самым ты пытаешься мне рассказать о неотвратимости наказания за каждый проступок?
— Ну… — протянул тот, вдруг начиная понимать, к чему она ведет.
— А как ты считаешь — то, что секретные документы, дискредитирующие меня, попали в чужие руки — это проступок?
— Госпожа Ямато…
— Отвечай на вопрос! — рявкнула она.
— Это проступок, но виновные наказаны.
— Нет, — покачала головой Рен. — Виновные не те, кто украл этот документ. Виновные те, кто хранил эти самые документы и обещал мне, что их никто никогда не увидит. Ты ведь так говорил? Говорил. Из этого следует, что проступок этот на твоей совести. А значит…
— Госпожа Ямато! — взмолился Рен. — Я все улажу!
— Что ты уладишь? — ледяным тоном произнесла Рен. — Хочешь сказать, что ты пойдешь к Президенту и все ему объяснишь? Сомневаюсь. Он даже слушать тебя не будет. Кстати, он и тебе кое-что передавал.
Рен ядовито улыбнулась.
А Фукуда невольно встал и замотал головой, словно не желая слушать, что сейчас скажет Рен.
— Он сказал, что ты уволен!
— Нет… Госпожа Ямато, как же так? — прошептал он.
— А ты что думал услышать? — рассмеялась Рен. — Он узнал о наших махинациях, про которые ты говорил, что никто никогда не узнает. Вот ты и поплатился за это.
— Госпожа Ямато…
— Замолчи. Мне не нужны твои оправдания. Ты мне теперь не нужен.
— Но как же? — растерялся Фукуда. — Я же веду все ваши дела.
— Ты их вел, — уточнила Рен. — До этого дня. А теперь не ведешь.
— Но ведь…
— И как ты вообще себе это представляешь? Ты уволен из корпорации, допуска теперь у тебя ни на какие счета нет. Как ты сможешь продолжать вести мои дела? Никак. Так что ты мне теперь не нужен.
Она подошла к камину, подкинула полено. Потом медленно повернулась, спросила:
— Ты привез все документы?
— Да, — ответил Фукуда, бросив взгляд на дипломат, в который он загрузил все, что было в сейфе. Кроме договора с «Атласом», естественно. — Я все взял с собой. Но госпожа Ямато, выслушайте меня. Дайте мне еще один…
— Заткнись! — рявкнула та, подходя к диломату и открывая его, так, словно он был ее.
Быстро пробежавшись взглядом, она удовлетворенно кивнула.
— Не расстраивайся, Фукуда. Все когда-нибудь наладится. В жизни бывают черные полосы. У тебя — как раз такая. Но любая черная полоса когда-нибудь заканчивается и начинается белая.
Тон ее голос от ледяного, вдруг стал спокойным и даже приятным. Фукуде даже на мгновение показалось, что вот сейчас она передует и скажет, что он опять в ее