– Правильно понял, – Фролов поежился от порыва ветра, налетевшего впервые за день, и обернулся к своим товарищам. – Время?
– Ровно полдень плюс тридцать, – ответил один из помощников дипломата, на миг отрываясь от переговоров по телефону, которые он без перерыва вел с момента прибытия на место происшествия.
– Что у тебя? – Фролов перевел взгляд на второго помощника.
Тот стоял по другую сторону «уазика» и мучил какой-то прибор, внешне похожий на планшетник. Савельев давно раздумывал, а не прикупить ли такой аппарат, и в результате изучения рынка начал неплохо разбираться в этих гаджетах. Но в первую очередь он понял, что на фиг не нужны эти дорогущие хреновины, когда тебе нужно всего-то раз в сутки проверить почту и на полчаса заглянуть в «Одноклассники». С этими задачами отлично справлялся и старый добрый стационарный комп с системным блоком в полстола, зато с нормальным монитором, а не с форточкой вместо экрана. Так вот, сейчас лейтенант видел нечто, отличное от «айпэда» и любой из рыночных моделей его конкурентов. Да и обращался с приборчиком помощник Фролова скорее как с каким-нибудь дозиметром или сканером: держал его на уровне пояса, тыкал в сенсорный экран большими пальцами и водил прибором из стороны в сторону. Параметры аномалии замерял, что ли?
– Один в один, Вадим Евгеньевич, – ответил помощник. – Можно оформлять как третий случай.
– И что же тогда получается? – завершая опрос помощников, Фролов обернулся к третьему, одетому проще всех, который осторожно, но деловито, как заправский эксперт, изучал обломки «уазика».
– Триангуляция, – вместо эксперта ответил первый помощник, снова на миг оторвавшись от бесконечных консультаций по телефону.
– Сам так решил? – Фролов искоса посмотрел на первого помощника.
Тот коротко мотнул головой и указал на трубку.
– Компьютер высчитал. Стороны треугольника равны до метров. И временные промежутки равны. До минут. Если через двадцать три часа восемнадцать минут не будет четвертого случая…
– Компьютер сообщил вероятные координаты? – перебил помощника Фролов.
– Все здесь, – второй помощник потряс приборчиком. – Можем ехать на четвертую точку хоть сейчас.
– Нет, нельзя спугнуть клиента.
– Да и смысл? – первый помощник пожал плечами. – Сутки еще.
– Не будет клиента, – наконец высказался эксперт. – Потому что четвертой точки тоже не будет. В центр треугольника надо ехать, Вадим Евгеньевич. Там развернется продолжение банкета.
– Уверен? – Фролов внимательно посмотрел на эксперта.
– На сто процентов. Знаем такие фокусы, плавали. Тоже сначала внешние границы обозначались, а потом в центре шухер поднимался до небес. Пусть ваш компьютер эти… биссектрисы проложит и сбросит координаты, где они пересеклись.
– По четырем точкам тоже фигура строится, – скептически заметил первый помощник.
– Через сутки! – эксперт многозначительно посмотрел на скептика и поднял палец. – А завтра первое марта. Въезжаешь?
– Нет.
– Так и поступим, поедем в центр треугольника, – вмешался Фролов. – В любом случае ничего не потеряем. До завтрашнего полудня времени полно.
– Сами говорили, три дня на все, – первый хмыкнул.
– Это у вас, – отмахнулся Фролов и подошел к эксперту. – Оно самое? Теперь ты убедился?
– Бог троицу любит, – эксперт сдал немного назад и окинул взглядом обломки, как художник, который любуется своим творением. – Теперь убедился. Надо же… двадцать восемь лет!
Заключенное в последней фразе утверждение показалось Савельеву сомнительным. «Уазик» у Михалыча был древний, спору нет, но вряд ли настолько. Впрочем, эксперт мог говорить не о возрасте машины, а о чем-то другом. О чем? Этого лейтенант не мог понять, так же, как всего остального. Смысл странной беседы дипломатов ускользал от инспектора, как рассветная тень. Вроде бы говорили по-русски, а о чем – не понять. Одно слово – дипломаты.
Эксперт обернулся и кивком указал на Михалыча. Пострадавший по-прежнему стонал и тихо жаловался на самочувствие доктору, который уже завершил осмотр и подозвал фельдшера со шприцем в руке. И вновь Фролов отреагировал на ситуацию довольно странно. Он вдруг взмахнул рукой и окрикнул медика:
– Убери шприц!
– Чего? – фельдшер удивленно уставился на дипломата. – С чего это вдруг?
– Обезболить надо, – вступился за коллегу врач, – у человека болевой шок может развиться. И вообще, его в стационар надо везти.
– Я сказал – отставить, – отчеканил Фролов. – Свободны.
– Хотя бы обезболить…
– Свободны, я сказал! – повысил голос Фролов и слегка подтолкнул Савельева. – Лейтенант, проводите граждан.
– Братки… – Михалыч вдруг захрипел и закашлялся. – Ой, кончаюсь! Не дайте помереть!
– Да по какому праву вы тут распоряжаетесь?! – возмутился врач, гневно глядя на Фролова. – Человек пострадал, ему помощь требуется… квалифицированная!
– Лейтенант, – Фролов выразительным взглядом как бы продублировал приказ Савельеву.
Вообще-то, инспектор был согласен с врачом. Первым делом – помощь пострадавшим, а разборы полетов позже. Как записано во всех инструкциях и законах. Да и чисто по-человечески…
Заминка Савельева и скрытый протест у него во взгляде ничего не решили. Фролов просто махнул рукой напарнику инспектора и повторил свой приказ. В отличие от лейтенанта Савельева, его напарник не замешкался ни на секунду. Он взял обоих медиков под локотки и повел к «Скорой».
Уже поблизости от бело-красной «Газели» доктор попытался еще раз возмутиться, но инспектору пришли на помощь двое сотрудников МЧС. Они встали в проходе между машинами и преградили доктору путь к месту происшествия.
А ведь ни спасателям, ни напарнику Савельева странный дипломат своих «корочек» не показывал, то есть было непонятно, на каком основании они помогают Фролову и его команде нарушать конституционное право гражданина Михалыча на получение экстренной медицинской помощи. Примерно в ту же дудку дули коллеги с королевского поста. Они вообще не выходили из своего экипажа. Сидели и отстраненно наблюдали за происходящим, словно засадный полк в кустах.
«Может, я не все пока понимаю в этой службе? – подумалось Савельеву. – Тонкостей пока не просек? Так-то понятно, шишка из федерального министерства и все такое, может и права покачать, флаг ему в руки. Но человека-то зачем мучить? Почему нельзя хотя бы обезболивающее вколоть? Потому что дипломат так решил? А он кто, профессор медицины?»
– Ой, братки, совсем худо! – взвыл Михалыч, затем вдруг стиснул до хруста зубы, захрипел и выгнулся на носилках дугой, будто бы пытаясь встать на борцовский мостик.
Савельев рефлекторно дернулся в сторону носилок – мелькнула мысль, что Михалыча следует придержать, пока он не навернулся с метровой высоты на асфальт, и вставить ему в зубы что-нибудь, как эпилептику, – но инспектора остановил Фролов. Он резко выбросил в сторону руку и практически ударил лейтенанта в живот. Не специально, просто так получилось, слишком сильной вышла отмашка, но Савельеву от этого легче не стало. Удар пришелся почти под ложечку, и лейтенант на время забыл, как дышать.
Впрочем, в следующую секунду дыхание наверняка перехватило у всех присутствующих. Даже у тех, кто сидел в машинах.
– Назад! – крикнул Фролов.
Савельев отпрянул, но шаг назад сделать не успел.
Лицо