Маршрут пролегал по дну оврага среди зарослей кустарника и незаметно для наблюдателей врага. Помогло то, что почти все бойцы были одеты в «лохматки» и на фоне зарослей их было не различить. К месту сбора и очередного прорыва вышли быстро. Тут нас ждал сюрприз. В бинокль было видно, как немецкие подразделения выходили и грузились в подъехавшие грузовики. К чему бы это? Что произошло? Неужели немецкое командование решило, что оно выполнило свою задачу удержания гарнизона в крепости и выловило всех вырвавшихся из нее? Все эти мысли роились в моей голове с быстротой молнии, ища ответ и не находя его. Что бы ни произошло у немцев – нам только на руку. У меня вообще сложилось впечатление, что немцы с нами в поддавки играют. Как еще можно объяснить их действия? Как таковое преследование организовано не было. Войска не прочесывали местность. Для выявления мест дислокации прорвавшихся не использовалась авиация. Она вообще не работала по крепости все эти дни, хотя пролетала над ней постоянно. Странно все это! Ну да для нас же лучше. Где ползком, где на карачках, где короткими перебежками, но мы прорвались через поле, и кусты надежно укрыли нас в подлеске. Дальше был марш к нашему старому и доброму лагерю у реки Лесной.
По пути заодно проверили сохранность склада. Он был цел, хоть и значительно уменьшился в размере. Тот, кто здесь похозяйничал, взял в основном боеприпасы. Интересно, кто это тут без меня мои «захоронки» трогал? Неизвестные действовали аккуратно, стараясь не оставить следов и не раскрыть местонахождение склада. Продовольствие и часть снаряжения остались на месте. Все, кто знал о месте расположения склада, были со мной в цитадели, остальные в схроне за хутором. Тогда кто? Наши ротные? О закладке знали всего несколько человек из моего взвода, и они были строго предупреждены о неразглашении. До сих пор на ребят можно было положиться, не было заметно любителей особо поговорить. Хотя кто его знает, что у людей на уме! Немцы? Не думаю. Они бы забрали все и заодно засаду бы на нас оставили. Неужто евреи? Отследили наше передвижение и решили воспользоваться? Мне, конечно, не жалко для доброго дела, но я на них как-то не рассчитывал. Жить становится все интереснее и интереснее. Оставив здесь несколько человек в качестве охраны, мы продолжили свой путь и вскоре были на месте.
Охранение лагеря заметило нас лишь только тогда, когда мы к нему приблизились на десяток шагов. Проспали все на свете. Встретившему нас Ерофееву пришлось выслушать от меня пару ласковых слов за такую организацию охраны. Прощало его только то, что часовые были из числа раненых, что могли передвигаться. Пришлось их менять на бойцов, что прибыли со мной. Заодно пересматривать систему обороны лагеря, распределяя сектора и участки обороны. Хорошо, что, пока мы тут стояли, многое успели приготовить заранее. Как бы ни было тяжело людям после марша и ночных боев, а о безопасности думать стоило в первую очередь. Бойцы это понимали и все приказания выполняли беспрекословно. Я надеялся на то, что здесь мы сможем пробыть несколько дней. Надо провести разведку, отдохнуть, переформироваться, дать возможность отлежаться раненым и определиться с будущими планами. Для этого егеря и разведчики были сразу же направлены в сторону хутора, бывшей польской базы и к перекрестку дорог.
Территория лагеря представляла собой лунный пейзаж. Горелые остатки палаток, сломанные повозки, разрушенная кухня и коновязь дополняли картину разрушения. Как пояснил Петр, то же самое было и с семейным лагерем. По ним отработал бомбами как минимум штафель. На краю лагеря, ближе к дороге, была оборудована братская могила с десятком фамилий на деревянном памятнике. Рядом была отрыта еще одна, в нее укладывали тех, кто погиб по дороге в лагерь. Петр доложил, что, двигаясь по дороге, на подъезде к лесу мобгруппа попала под обстрел каких-то ухарей, пытавшихся остановить грузовики огнем из кустов. Что интересно, самоходки они пропустили, а вот грузовикам досталось. Обстрел велся из винтовок и пулеметов с обеих сторон дороги. Отбились. Из пулеметов зенитки расстреляли нападавших, но беды избежать не удалось, погибло несколько раненых и фельдшер. Уже здесь, в лагере, от ран и отсутствия квалифицированной помощи умерло еще несколько человек.
Вся наличная техника была замаскирована масксетями и ветками. Сержант Козлов, командовавший нашими бронесилами, рассредоточил ее под деревьями. Обе самоходки своими орудиями смотрели на дорогу и выход из леса. Трофейное противотанковое орудие было развернуто метрах в ста от позиций самоходчиков, а зенитка прикрывала тылы.
Озадачив личный состав работами по дооборудованию лагеря, я собрал командный состав на военный совет. Надо было решить, что делать дальше. В принципе у меня уже было решение, но я хотел услышать мнение остальных. Слишком большая солянка собралась в отряде: от пограничников и танкистов до ездовых и саперов. Я был уверен в своих бойцах – егерях, снайперах, «панцерниках», но остальные во многом оставались для меня загадкой. Слишком мало времени они были у меня на глазах, и я не успел их изучить. Да, мы вместе сражались в крепости, отбивали атаки врага, пережидали артобстрелы, но мне хотелось знать, что у них творится в голове. Ведь у каждого из них было свое мнение на окружающий мир. Пока оборонялись и прорывались из крепости, мы были единым целым. Мне подчинялись как старшему по воинскому званию, а что будет потом? Например, когда встретим кого с большим количеством геометрических фигур в петлицах или когда пойдем по лесам? Останутся ли бойцы верными присяге или постараются раствориться в лесах Беларуси? На кого я могу рассчитывать в нашем рейде по тылам врага? Вот маленький перечень вопросов, что меня волновали.
Рассевшись на сохранившемся основании моей бывшей палатки, народ приготовился слушать указания. Я же обрисовал наше положение и предложил всем высказаться, что делать дальше. Мое предположение о различии взглядов у сержантов оправдалось. У каждого был свой взгляд и ответ. От – переждать здесь, в лесу, нанося удары немцам, до – двигаться на соединение с нашими войсками, на восток. Предложений