Как только собака первый раз чихнула и остановилась, недоуменно прислушиваясь к процессу внутри неё, я начал действовать.
Включаю «глушилку» — в это время все камеры должны зависнуть на одной картинке. Быстро подхожу к двери, смотрю в «глазок» — на лестничной клетке никого. Отлично! Я выхожу наружу, быстро выворачиваю лампочку и аккуратно выкладываю на первом марше лестницы фальшивую ступеньку. Она ничем не отличается от настоящей, только увеличивает высоту на 4 миллиметра.
В это время собаку должно стошнить уже второй раз, а хозяин к этому времени обязан начать беспокоиться. Я мог представить, что в этот момент он хватает и напряженно смотрит на мелкого питомца, которого выворачивает завтраком, обедом и ужином.
Поднимаюсь выше, перелезаю через перила и упираюсь в распорки над подготовленной ступенькой. Вот для чего нужна белая одежда — при недостатке света я расплываюсь на фоне известки нижней стороны лестницы второго пролета.
В это время Ода Кабунаги должен вытащить телефон и попытаться дозвониться до ветеринара. Но увы, мобильник не ловит сигнал — «глушилка» отрабатывает вложенные в неё деньги.
Тогда мужчина должен броситься домой — ведь не побежит же он к знакомому ветеринару по опасному городу один. А дома телефон, который работает от сети. По нему можно вызвать врача для своей крохи. Так и происходит — открывается дверь, слышны торопливые шаги и голос Кабунаги:
— Потерпи, Митоки, потерпи, сейчас мы…
Что именно он хотел сказать чихуахуа так и останется для меня неизвестным, так как в этот момент срабатывает фальшивая ступенька.
Если вы из года в год проходите по одному и тому же месту, то ваша мышечная память запоминает маршрут и вы можете пройти по этому месту даже с закрытыми глазами. Но если что-то немного изменить, поднять ступеньку на несколько миллиметров, то вы в большинстве случаев споткнетесь на этом месте.
Ода Кабунаги не исключение из правил, поэтому он с матерком выпускает собаку из рук и летит на ступени. Я же расслабляю мышцы и пикирую на него разъяренным ястребом. Удар плашмя рухнувшим сверху телом добавляет скорости Кабунаги. Он бьется с легким стоном, оглушенный и дезориентированный, а я тут же хватаю его голову, чуть подправляю траекторию и с силой опускаю на ступеньку.
Хруст костей переносицы, которые посылают обломки в мозг, сигнализируют об успехе операции. Рядом пытается гавкнуть чихуахуа, но её «неудержимо рвет на родину». Можно уходить.
Я подхватываю ступеньку, сбрасываю маску, куртку и упаковываю всё в заплечную сумку. Под головой Оды Кабунаги расплывается темное пятно. Я бросаю последний взгляд перед тем, как покинуть здание и замираю…
Голова Кабунаги поворачивается на сто восемьдесят градусов, как будто шея вообще не слыхала о наличии у неё позвонков. Окровавленная рожа страшна, как первородный грех, вдавленный нос не придает ей большей красоты. Неожиданно глаза трупа распахиваются, и он произносит замогильным голосом:
— Хинин, моя семья отомстит тебе…
После этого он закрывает глаза. Вот так вот пафосно и в лучших традициях ужастиков. Собаку от голоса своего бывшего хозяина прошибает понос.
Признаться, я тоже едва не обосрался, но справился с собой и неторопливо вышел из здания. Уже за углом я выключил «глушилку» и поспешил прочь с места преступления.
Глава 3
Отрываться мы и не думали, так как пока «воины ночи» не нападали, они были как надоедливые мухи. Краем глаза отмечали их передвижение, но не более. Мы делали вид, что не замечаем их, они делали вид, что вовсе не думали следить за нами. Каждый играл в свою игру. Каждый развлекался, как мог.
— Истинный Взгляд, — многозначительно произнес сэнсэй, когда я закончил свой рассказ. — Этим умением обладают многие ниндзя высшего порядка. Умирающие видят своего убийцу и передают другим ниндзя. Своего рода месть за смерть.
— И почему же я этого не знал?
— Ты многого ещё не знаешь, Тень, — покачал головой сэнсэй. — Многого не знаешь и многому должен научиться. Вот сейчас ты должен понести своего учителя на закорках — это старая традиция, и самым почтительным ученикам не стоит об этом говорить. Но ты не знаешь о наших традициях и можешь просто подставить свою спину…
— В честь чего это? — поднял я бровь.
— В честь того, что мы проходим около закусочной Мияго. Каждый уважающий себя ученик останавливается в этом месте и подставляет спину. Я не думаю, что ты себя не уважаешь…
Я заглянул в глаза сэнсэя. Честности и раскаяния в них не было уже давно. Пришлось вздохнуть:
— Сэнсэй, чеши по ушам Киоси… Да и то, после перерождения он вряд ли тебе поверит.
— Ну, попытка не пытка. Как говорил мой учитель: «Если чего-то хочешь, то есть два пути: выиграть или проиграть. Если же откажешься даже от попытки, то остается один только выход…»
— Твой учитель был мудрым. Жаль, что мне с таким не повезло…
Так, беззлобно переругиваясь и подкалывая друг друга, мы продолжили свой путь.
По пути заскочили в ресторан, взяли готовой еды на вынос. Всё-таки нас теперь стало больше, и Малыш с Тигром не дураки пожрать. Могли за один присест поглотить завтрак, обед и ужин обычного человека. Чтобы как-то их занять в наше отсутствие, я поставил Киоси вместо старшего.
«Знакомые» прохожие держались на положенном расстоянии, не торопясь приближаться или покидать нас. Они просто фиксировали наш путь. В таком вот ненавязчивом сопровождении мы и добрались до дома.
— Выше держи кулак, дуболомина! — раздался пронзительный крик тануки. — Джеб-тюдан! Фуку-тюдан! Не вытирай пот носками, они не для этого нужны! Ещё раз! Джеб-тюдан! Фуку-тюдан!
Его голос было слышно даже через четыре дома. Таким пронзительным тоном кричали еврейские мамаши, зазывая гуляющих деточек на обед или же мучить древнюю скрипочку, а заодно и соседские уши.
— Во, наш тануки разошелся, — кивнул сэнсэй. — Похоже, что Малыш и Тигр сейчас только нас и ждут. Может, ещё пару кругов по кварталу сделаем? Аппетит нагуляем…
— Нет, надо спасать ребят, а то наш боец без правил вообще из них весь дух выбьет, — покачал я головой.
— Ну смотри… А что по поводу Оды Кабунага… Хено-хеби без него ослабеет, это правда, а вот что он оказался родственником ниндзя… Вот это плохо. Эти черти полосатые специально заговаривают свои тела, чтобы при смерти могли передать изображение убийцы ближайшему из родни. Истинный взгляд — это тебе не пара граммов васаби. Это серьёзная штука.
— Это что, они как факсы работают? То есть сфоткали и отправили по почте, а у кого-то в башке дзинькнуло и он высрал моё изображение? Выложил портрет на траве…
— Зря ржешь, Тень. Это древнее искусство мести. Зря ты раньше времени стащил маску с лица.