Бежать пришлось недолго; за первым же поворотом выяснилось, что толпа снова встала, потому что у левой стены лежал на боку желтый спортивный мотоцикл, придавивший своего ездока. Промчавшись по забитому автомобилями тоннелю три с лишним километра, до въезда он все-таки не дотянул и рухнул почему-то именно здесь, на сухом и свободном участке. Через две полосы к мотоциклу тянулся широкий и черный резиновый след. Человек в расписной кожаной куртке и зеркальном шлеме лежал на спине, раскинув руки, и не шевелился. Приближаться и трогать его, очевидно, никому не хотелось, но просто пройти мимо тоже было нельзя.
– Доктор есть? – наконец спросил кто-то. – Нет, серьезно, ему помощь нужна, есть тут доктор?
– В скорую позвоните, – мрачно ответили ему.
– Очень смешно!
– А похоже, что я смеюсь?
– Пропустите, – раздался голос. – Пожалуйста, дайте пройти, я доктор.
Люди охотно задвигались, расступаясь, и выпустили к опрокинутому мотоциклу невысокого щуплого человечка с пластиковой кошачьей переноской в руках. Того самого, сразу вспомнил Митя, которого светловолосая женщина-Терминатор выхватила из бегущей толпы и затащила за автобус. Еще пара часов, и мы все тут будем знать друг друга в лицо, подумал он невесело. Человечку с переноской тоже явно было не по себе. Он поставил свой громоздкий ящик у стены, опустился на корточки возле неподвижного мотоциклиста и потянулся к шлему, но в последний момент замер. Забрало было непрозрачное, отражало желтую потолочную лампу, и казалось, маленький доктор надеется, что под ним не будет лица и нарядный шлем просто наполнен пластмассой, как цветной шар для боулинга.
– Извините, – сказал он хрипло. – Я стоматолог, у меня такое нечасто.
Он сдвинул-таки зеркальную шторку и заглянул внутрь. Потрогал шею мотоциклиста чуть ниже уха и наконец встал и развел руками.
– Боюсь, я ничего не могу сделать, он умер. Нам, наверное, и правда лучше всем вернуться.
А после поднял свою переноску, погладил решетку и, бормоча извинения, начал протискиваться сквозь толпу.
Дальше пошли молча.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 7 июля, 01:13
Расталкивать людей было неловко, так что Асю и Сашу он догнал уже почти у самой Тойоты. Лица у обеих были утомленные и бледные. Аська отчаянно зевала и, казалось, сейчас заснет прямо на ходу.
– Где ты был? – спросила Саша.
– Помочь надо было кое-кому, – сказал Митя виновато. – Прости.
– И как, помог?
Никакого упрека не было в этом вопросе, никакой иронии даже. Она умела так спрашивать – ровно и без оценки, с абсолютно нейтральным интересом, за это ее и ценили на работе. Безупречный, объективный интервьюер, рядом с которым ты всегда говорил больше, чем собирался, и, если в результате чувствовал себя говном, ее упрекнуть было не в чем, она тебя никак к этому выводу не подталкивала.
Устал я просто, подумал Митя. Три километра в одну сторону, потом в другую, и жара еще эта.
– Мама тебя убьет, – сонно сказала Ася и опять зевнула.
– Сейчас мы тебя спать положим сзади, – бодро сказал он. – А с мамой я поговорю. Ну пропустишь зубного завтра, в конце концов. Кто же знал, что так выйдет?
Тойота стояла обиженная, с распахнутыми дверцами, но внутри все было не тронуто. Судя по всему, ни на Сашину сумку, ни на Аськин расстегнутый рюкзак и забытый на заднем сиденье телефон никто не позарился, и все-таки обе сразу забрались внутрь – одна вперед, другая назад, проверять вещи. Снаружи слышно было, как Саша вежливо предлагает Асе выпить воды и как Ася вежливо отказывается, потому что не хочет пить, спасибо большое, и Митя сразу почувствовал, что в машину ему не хочется совсем, а вместо этого, наоборот, нестерпимо хочется курить. Он сел прямо на асфальт, прислонившись спиной к тойотиному пыльному борту, вытащил из кармана пачку «Винстона» и щелчком выбил сигарету.
Впереди жена-Патриот деловито копалась в багажнике УАЗа, шуршала целлофаном. Левую руку она согнула в локте и яркие пакетики чипсов, яблоки и бутылки цветной газировки складывала прямо себе на грудь. Вид у нее был неожиданно пляжный, словно она вот-вот вытащит из багажника одеяло, крем для загара и надувной круг. А может, и кастрюлю с борщом, завернутую в полотенце. Дети нетерпеливо скакали рядом, как голодные маленькие птицы.
Справа в Порше красивая женщина-Кайен откинулась в кожаном кресле и протирала влажной салфеткой лоб, виски и тонкие голые руки, а потом, бросив осторожный взгляд в окно (Митя поспешно отвернулся), быстрым движением коснулась салфеткой подмышек, одной и другой. Ее сердитая младшая спутница пришла позже и как раз усаживалась на свое место. Через тонированное стекло видно было, как она наклоняется, чтобы снять обувь, забирается на сиденье с ногами и начинает массировать ступни, и что платье на ней короткое, а коленки хороши, хоть и несколько полноваты, и что ей совершенно плевать, видит ее в эту минуту кто-нибудь или нет.
– Ну ты как, Очки? – спросил Патриот, тяжело садясь рядом.
В руках у него была рыжая двухлитровка «Жигулевского», изрядно уже початая. Он поднял ее к губам, сделал пару шумных глотков и протянул Мите. Ясно было, что и с «Очками», и с внезапной патриотовой приязнью на ближайшие пару часов придется просто смириться, так что Митя взял бутылку и тоже глотнул, потом еще раз и еще. Пиво было горькое, теплое и выдохшееся и пришлось невероятно кстати, и, чтобы внести лепту в укрепление добрых соседских отношений, Митя предложил Патриоту сигарету.
Пару минут они молча курили, сидя бок о бок и передавая друг другу бутылку. Люди продолжали идти мимо, но поток понемногу начинал редеть. Маленький таксист, вернувшийся одним из первых, положил голову на руль и крепко спал, как умеют только люди, привыкшие использовать для отдыха каждую свободную минуту. Юный водитель Газели уже снова забаррикадировался в своей кабине. Одной из последних приковыляла босая длинноногая нимфа, прижимая к груди свои неудобные туфли бережно, как котят.
– Еле нашла, – сказала она Мите с Патриотом. – Всё облазила, вообще не могла вспомнить, где их бросила. Ремешок порвался, жалко, новые совсем.
Потом она взглянула в сторону своей сверкающей машины, и нежное ее лицо омрачилось.
– Он чего, так и не пришел? Нет, нормально? Вы же вместе уходили?
– Мы потерялись, когда все побежали, – сказал Митя. – Такая суматоха началась. Да придет, куда денется.
– Пива хочешь? – спросил Патриот и тряхнул двухлитровкой.
– А давай, – сказала нимфа, зашвырнула туфли в кабриолет и подошла поближе. –