Он перелистал бумажки, практически не читая — ну еще бы, эту сопроводиловку ему заранее кинули по мылу. Так что это собеседование было скорее для проформы, посмотреть на клиента, и решить, ожидать от него подлянок или нет. Ну судя по тому, что я прочитал в этих бумажках, там было все чисто и гладко — нативный маг, не потомственный, не из клана, все остальное средненько по меркам «Торчвуда». Ну еще бы, миссис Берроуз сама писала в процессе обсуждения, не в ее интересах было меня сдавать, как свою заначку на будущее. Ну и хорошо. Лишнее внимание к своей персоне я привлекать не собирался, это чревато. Задницу рвать тоже — а то покажешь себя слишком способным, и все, ты стал незаменимым и универсальной затычкой в любой бочке. Нет уж, харэ.

Директор разложил листки на столе, и достал печать в антикварной резной оснастке. Не спеша отвинтил крышечку, подышал на печать, и шлепнул пять раз по листкам. Вместе с магическим голубым сиянием на местах печатей по комнате поплыл запах модного парфюма «Перегар от Бодунофф».

— Идите, — директор вставил листки обратно в прозрачный файл. — Занесете в канцелярию, там вам выпишут нужные документы. Учитесь хорошо и прилежно, мистер Хоуп.

В его голосе промелькнули такие трогательные нотки, что я аж чуть не прослезился. Прямо дедушка Ленин и пионэры, картина маслом. Хотя скорее всего то, что я принял за ностальгию в голосе, было банальным абстяком.

— Ну что? — спросила Холли, ждавшая в приемной.

— Норм! — махнул я файлом. — Противогаз есть?

— Зачем? — она захлопала своими глазищами.

— Войдешь — узнаешь. А я тебя за дверью подожду.

— Хорошо, — и Холли вошла к директору. Ну в отличие от меня, сейчас он будет демонстрировать любовь к ней и ее клану. Жук еще тот.

— Ну что? — в один голос сказали близняшки, у меня аж в ушах зазвенело от этой стереосистемы.

— В канцелярию направил. Ну пока Холли подождем…

— Конечно!

Это было опрометчивое решение. От пулеметного треска близняшек у меня чуть не закружилась голова. Ситуацию спасла Холли, вышедшая из приемной.

— Ну а теперь пойдемте в канцелярию.

В канцелярии наши листки просмотрели, выписали набор документов от пропуска до беджиков с нашими именами и отправили обратно.

— Ну а теперь пойдем заселяться.

Я с радостью подорвался за Холли.

— Э, нет! — остановила меня одна из близняшек. Ты с нами не идешь.

— Что так??? — изумленно вылупился я.

— А здесь строгие правила. Женское крыло отдельно, мужское — отдельно. Никакого интима, он разрешен только у преподов, — хихикнула одна из близняшек. — Есть конечно варианты и для учащихся, но об этом потом. Так что тебе в мужское крыло для цисгендерных шовинистических тварей с пенисами. Вон туда.

— Щас дам больно, — хмуро пообещал я близняшкам.

— Это тоже нельзя, — хихикнули они, и подхватив Холли под ручку, утащили за собой, оставив меня в гордом одиночестве. Вот сучки!

Я поставил свою поклажу на пол, и попытался сориентироваться. Слава богу, тут даже буклет для новичков есть — видимо, сориентироваться было трудновато. Так, вот оно, жилое крыло. В самой задней части здания, если считать от входа. Это мне сейчас надо спустится в холл и подняться по другой лестнице, в левое крыло. Здесь не пройти, я сразу попаду в женскую общагу. Причем и сделано-то так, чтобы было случайно и не случайно туда не попасть — между мужским и женским крылом была не просто стенка, а даже две, лестничный пролет, ведущий на крышу, а боковины у него были глухие, входы только по боковым коридорам учебных корпусов, по периметру квадрата здания. Да, похоже изобретатель этой планировки страдал стойкой нестоячкой, и от обозления на весь остальной совокупляющийся мир решил сделать пакость полноценным пубертатным подросткам. Интересно, что еще такого гадостного было придумано? Может еще и бром в столовке в компот подмешивают, чтобы у свихнутых на половой теме малолеток не было желания? В этом еще предстояло разобраться.

Подхватив свои пожитки, я отправился в путь. Вообще сейчас вся школа напоминала вокзал во время прибытия поезда — разномастно одетые школьники с чемоданами и сумками сновали туда-сюда, суета и толкотня. Значит мне в конец этого коридора, на третий этаж, где обитал хай скул магического факультета. Скотный двор обитал на первом этаже, второй этаж был для магически стукнутых малолеток. И самое главное, все эти этажи общаги между собой не сообщались, общая лестница была сильно поодаль. Все продумано, на мой взгляд как-то по-идиотски. Ну да ладно, не привыкать.

Передохнуть я остановился только перед дверью с табличкой «Мужское общежитие, старшие курсы». Посмотрев на предписание, понял, что моя комната под номером один-семнадцать. Спрятав его обратно в файл, решительно потянул за ручку… И еле успел уклониться от летящего в голову баскетбольного мяча. Весело тут живут!

— Эй, бро, кидай обратно! — хлопнул в ладоши чернокожий парень постарше меня.

Да на, мне не жалко. Я послал толчком ладони мяч в негра. Тот практически выхватил его из воздуха перед собой — хорошая реакция, явно работа на ускорении сказывается.

— Спасибо, бро! — и негр, отвернувшись, шлепнул мячом по полу и заскочил в открытую комнату. Я пожал плечами, и пошел искать семнадцатую.

Как ни странно, она оказалась довольно далеко от двери, ближе к концу. С нумерацией тут явно что-то перепутали — сначала шли номера с четверкой впереди, потом тройкой, двойкой, и, наконец, единицей. Потом до меня дошло — чем старше класс, тем ближе они к выходу, вот такая вот школьная дедовщина. Младшим полезно побегать ножками до выхода, девятиклассники здесь не котируются, они «фрэшмены» по местной терминологии. Это вот дальше, когда уже перейдут в софоморы, появится больше кругов по интересам. Ну а джуниоры и сеньоры — эти уже одной ногой во взрослой жизни. Так что фрэшменов пока считают чмырями, добравшихся до хай скул по недоразумению, и неумению родителей пользоваться презервативами.

Ну вот, наконец, и мой номер — один-семнадцать. Я достал ключ и вставил в замок. Странно, она была открыта… Я решительно нажал на ручку.

В комнате уже были. Парень моих лет распаковывал чемодан. Парень как парень, моей комплекции, белый, черноволосый, одетый, как и все прибывшие в обычную, еще не школьную одежду.

— Привет! — он повернулся ко мне.

— Привет!

— Макс Райнер, — он протянул мне руку.

— Том Хоуп, — я ответил на рукопожатие.

— Ты новенький? Я что-то раньше тебя не видел.

— Я за старенького, — усмехнулся я. — А ты, я так понял, не новичок здесь?

— Восемь лет уже здесь, — вздохнул он.

— Да уж, — посочувствовал я ему. Прожить столько лет, находясь здесь по девять месяцев в году… Я вот как-то уже начал скучать по своему дому и комнате. — Ну тогда вводи в курс дела, что и как.

— Обязательно, — он сел на