О высоком достатке неизвестных говорили их осанка, голоса и глаза. Ибо осанка их была властной, голоса были голосами людей привыкших отдавать приказы другим, а взгляды их были взглядами равных сэру Генри людей, если не по происхождению, то уж точно по положению.
Именно осанка и голос позволили министру выделить главного среди сидевших у огня людей. Им оказался невысокий коренастый человек совсем неблагородной наружности, с блеклыми серыми волосами. Трое других гостей, сидевшие в высоких дубовых креслах, произвели на Пальмерстона более благоприятное впечатление. Однако уверенность, с которой первый человек шагнул навстречу лорду и его голос со звоном стального клинка, прикрытого бархатными ножнами, моментально развеяли заблуждения сэра Генри на тему, кто есть кто.
– Мы весьма рады, что господин министр нашел время для встречи со скромными подданными английской королевы по их просьбе, – любезно молвил коренастый, и сидевшие в креслах незнакомцы почтительно засвидетельствовали лорду Пальмерстону свое почтение.
– Может быть, после холода улицы милорд желает выпить грога или глинтвейна? Любезный хозяин снабдил нас этим добром с избытком, – учтиво молвил курчавый крепыш с золотой серьгой в ухе, указав на ломберный столик, уставленный бокалами и ведерками для напитков.
– Вы очень любезны, мистер…
Высокий лорд сделал выразительную паузу, и крепыш моментально поспешил ему на помощь:
– Мистер Хикс, меня зовут Абрахам Хикс, милорд.
– Благодарю вас, мистер Хикс, но я хотел бы с вашего позволения выпить глоток грога чуть позже, – произнес сэр Генри.
– Как вам будет угодно, милорд, – молвил Хикс, обменявшись быстрым взглядом с коренастым гостем, сидевшим по правую руку от него. – Тогда, может быть, сразу перейдем к делу?
– Именно это я и хотел бы вам предложить, джентльмены, – многозначительно сказал Пальмерстон, и все направились к огромному обеденному столу, за которым могло уместиться еще несколько подобных компаний.
– Позвольте представиться, милорд. Меня зовут Самюэль Барклай, это мистер Питер Фарроу, это мистер Джойс Хендерсон, – представлял коренастый купец своих товарищей, степенно склонявших свои головы перед лордом.
Сэр Генри также отвечал им сдержанным кивком. Все было чинно и благородно, без лишней суеты, которую, как известно, большие деньги весьма и весьма не любят.
– Все здесь присутствующие являются представителями торговых кругов и банковских сфер, чья деятельность в той или иной мере связана с торговлей со странами Востока. В частности, в наших руках находится большая часть британской торговли с Турцией, Персией, Хивой, Бухарой и Кокандом. И мы очень насторожены последними действиями русского императора по отношению к Османской империи. Ни для кого не секрет, что эта держава серьезно больна множеством внутренних недугов, не позволяющих турецкому султану эффективно управлять своими обширными землями. Рано или поздно наступит момент, когда «больному человеку Востока» волей или неволей придется отказаться от своих владений, как в Европе, так и в Азии. И первым, кто хочет завладеть османским наследством, является русский царь, что только спит и видит, как захватить Константинополь и проливы, – произнес Барклай, демонстрируя господину министру свою высокую осведомленность в дипломатических делах Европы. – Мы мирные люди и хотим только одного – права на свободную торговлю по всему миру. И больше ничего! Но желание русского царя присоединить к России черноморские проливы наносит смертельный удар по нашей персидской торговле. Сейчас основной поток английских товаров идет в Персию через турецкий Трапезунд. Это самый безопасный и короткий путь в земли великого шаха, на котором у нас все отлажено до мелочей. Ни один турецкий и персидский чиновник, ни один солдат не смеют косо посмотреть на нашего представителя.
От последних слов голос купца наполнился гордостью, в которой зазвенели стальные нотки.
– Однако если русские приберут проливы к рукам, это будет означать конец всей нашей черноморской торговле. Случись подобное несчастье, и нам придется направлять наши караваны через Сирию и Ливан и далее через земли месопотамских курдов. А это крайне разорительно для мирных купцов, ведь в этих районах власть османов всегда была скорее номинальной, чем действительной, – с горечью молвил Барклай, и его лицо наполнилось вселенской скорбью от одного только упоминания о возможных убытках. – Мы попросили вас о встрече, так как хорошо знаем вашу значимую роль в нынешнем правительстве, а также вашу твердую позицию в отношении этих северных варваров. Скажите, милорд, королева сможет защитить интересы ее верных подданных или нет? – спросил высокий гость, и четыре пары глаз тревожно уставились на Пальмерстона в ожидании ответа.
Хорошо, когда люди остро нуждаются в тебе, а когда ты выступаешь в роли их спасителя, это приятней во сто крат. Именно таким спасителем и ощущал себя в этот момент сэр Генри.
– Могу со всей ответственностью сказать вам, джентльмены, что у английской королевы и нашего правительства нет более важной задачи, чем защита интересов Британии и ее подданных, – величественно молвил министр, и напряженные взоры его собеседников сразу смягчились. – Что касается намерений русского царя, то они нам давно известны, благодаря отличной работе наших дипломатов. Николай действительно собирается в этом году захватить Стамбул и проливы, но смею заверить вас своей честью, что из этой затеи у него ничего не получится. Мы готовимся нанести ему упреждающий удар такой силы, которая уничтожит все его царство.
– Даже так?! – восхищенно воскликнул мистер Фарроу, не веря своим ушам.
– Да, господа, именно так и никак иначе. Вместо легкой прогулки за турецким наследством русского царя ждет жестокий разгром, позорная капитуляция и заключение мира на наших условиях, – торжественно изрек сэр Генри, изо всех сил стараясь придать своему лицу невозмутимость римского претора, вещающего диким варварам волю великого Цезаря.
Однако это у него не совсем удачно получалось. Высокий пафос отчетливо присутствовал в голосе лорда, но заинтригованные его словами слушатели не обратили на это особого внимания. Услышав часть важной тайны, они очень хотели услышать ее продолжение, однако правила этикета встречи не позволяли им озвучить свое желание, дабы не уронить свой статус в глазах гостя. Сам сэр Генри также не торопился раскрыть своего рта. Ведь он был королевским министром, а не какой-то там базарной кумушкой, торопливо спешащей пересказать своей знакомой все узнанные ею последние новости.
В комнате воцарилась напряженная тишина. Все с нетерпением поглядывали друг на друга в ожидании, кто первым прервет затянувшуюся паузу. Им оказался господин королевский министр. По большому счету, он мог не продолжать начатого разговора, ибо уже дал исчерпывающий ответ на заданный ему банкирами вопрос. Однако сэр Генри был весьма заинтересован в деньгах людей, сидящих перед ним. Ведь