Дома их ожидал сюрприз в лице миссис Ребекки Крейн. Молодая женщина, давняя подруга Джози, была явно очень взволнованна.
Раскланявшись с дамами, Ричард ушёл в кабинет, а Джози увела Ребекку в малую гостиную, где обычно накрывали чай. Это была уютная комната, обитая голубым шёлком с нежными розанами, обставленная лёгкой светлого дерева мебелью. В нишах стояли цветы в белых с голубым вазах. А на окнах красовались бархатные гардины, отороченные золотой бахромой.
Здесь, сняв шляпку, стянув перчатки и отшвырнув их на этажерку, Джози принялась радостно расцеловывать подругу.
Бекки, Бекки, как же я рада тебя видеть! Я здесь просто погибаю от тоски! Кто бы знал, что замужество такое скучное предприятие!
Ребекка устроилась рядом с ней на диванчике, взяла давнюю приятельницу за руки и, сделав глаза, произнесла самым интригующим тоном, на который была способна:
Тогда мне есть чем развеселить тебя! Ты помнишь Латою Грэнвилл? Прелестное личико Джози исказило мстительное выражение.
Ещё бы! Она всё время пыталась оспорить у меня титул первой красавицы, как такое можно забыть!
Так вот, — Ребекка перешла на совсем уж шпионский шепот, — недавно она громко оскандалилась! Только представь: не будучи замужем, она провела ночь с мужчиной! И с кем! С самим Джоэлом Макалистером! Теперь её и её матушку не пустят ни в один приличный дом!
О! — расстроено протянула Джози. — Но почему, почему меня не было, когда герцогиня Норфолк захлопывала дверь перед её блондинистым носом?! — на личике миссис Торндайк отразилась крайняя степень отчаяния.
Неужто тебе её совсем не жаль? — с притворной участливостью поинтересовалась Ребекка.
Вот ещё! — взвилась Джози. — Она как-то даже увела у меня одного из моих кавалеров. То ли виконта Денвери, то ли графа Драммонда, уже и не по помню. Но зла на неё до сих пор!
Сказать по — честному, так у неё никогда не было шансов против тебя, — елейным тоном заметила Ребекка, которая крайне гордилась тем, что дружна с особой, у прелестных ножек которой лежала половина лондонского света.
Ах, ну кончено, где ей было тягаться со мной! — решительно произнесла та. — Не стану спорить, природа одарила её несколько щедрее меня, — Джози покосилась на свою грудь, не большую и не маленькую, а ровно такую, чтобы она уютно помещалась в ладони Ричарда, — и да, она — блондинка. Но зато — а это мне известно от Клодин, а той — от самой горничной Грэнвиллов, а уж та точно врать не станет — волосы у неё — едва чуть ниже плеч, в то время как мои всегда ниспадали до бёдер, а сейчас — и того длиннее! И ещё — я всегда собирала сливки, а ей — доставалась пахта!
В конце этой страстной тирады, когда Джози только набрала воздуху для дальнейших возмущений, вошёл Ричард с чайным подносом в руках.
Простите меня, прекрасные леди, что прерываю ваш столь бурный и весьма душеполезный разговор, — сплетни он не выносил органически, — но я осмелился взять на себя труд принести вам чаю.
И с повадками заправской горничной он начал сервировать стол. Джози такое поведение мужа нисколечко не удивило, а вот Ребекка была явно заинтригована, о чем и сказала прямо.
Безусловно, — охотно согласился он, бросив чуть насмешливый взгляд на жену, — подавать чай обязанность хозяйки, но, видите ли, дорогая миссис Крейн, Джози полагает, что чай уже изначально находится в чашке. Этакий концепт. И пока лучшие умы человечества бьются над разгадкой этого парадокса, чай в этом доме разливаю я.
Сказав это, он передал чашечку — один палец от края, три ложечки сахара и сливки — своей супруге, коснувшись при этом её руки. Другую чашку поставил перед Ребеккой, раскланялся, поцеловал Джози в шейку, чуть более страстно, чем следовало в присутствии посторонней, и удалился.
Ребекка промогралась.
Что это сейчас было? И что он сейчас сказал?
Ах, не спрашивай!
Послушай, я всё хотела узнать, как тебя угораздило выйти за него замуж? Его же не было в твоей свите?
Да, получилось всё так спонтанно и нелепо. Это случилось в твой последний сезон, ты как раз вышла замуж, поэтому немного выпала из событий… Так вот, тогда целых пять джентльменов добивались моей руки, и заметь — все аристократы! А я уже склонялась к тому, чтобы бежать с Альбертом Эршо, как тут батюшка позвал меня и сказал, что у него серьёзный разговор ко мне. Ты же знаешь, родители обожали меня — я ведь последняя и самая желанная дочь! Меня баловали, холили и лелеяли. Отец никогда не давил на меня, и тут вдруг — разговор! В кабинете! Я тогда очень испугалась, что открылся наш с Альбертом план, и готовилась, честно сказать, к отменной трёпке. Но вместо этого отец расцеловал меня, сделал мне комплимент и сказал, что сегодня некий молодой человек просил моей руки. Я захлопала в ладоши и стала перечислять ухажеров, но батюшка всё качал головой, ещё больше раззадоривая меня. «Так кто же он?!» — вскричала я тогда, а отец мне сказал, что я вряд ли помню его, хотя он и приходил несколько раз в наш дом. Представь моё разочарование!
Ну почему же?! Я бы на твоём месте радовалась: тайный поклонник настолько влюблён, что просит руки у отца, который души не чает в своем дитяти!
Ребекка отправила в рот несколько цукатов и запила чаем.
Вот, я тоже потом так решила. Поэтому батюшка уговорил меня выслушать его и не отталкивать сразу. И я согласилась. Меня гложило любопытство. Я немедленно написала Альберту, что разлюбила его и передумала с ним бежать, конечно, я разбила ему сердце, но в то время я была настолько заинтригована, что думать ни о чём не могла, кроме того претендента на мою руку. И вот день настал! Сколько я представляла это себе! Каким его рисовала! И тут… входит некто… настолько нелепый, что я даже не поняла сначала, кто он. Единственное, что я отметила, это незнакомец был довольно высокий, а ты же знаешь, у меня слабость к высоким. А в остальном это было что-то несуразное — очки, руки дрожат, заикается… Я не сразу разобрала, что он говорит, а когда всё-таки вникла, чуть не заревела от досады. Должно быть, он заметил, что у меня в глазах блестят слёзы, потому что упал на колени и стал умолять не прогонять его тотчас же, и ещё что-то, что я не разобрала из-за совсем уж ужасного заикания. В общем, он был настолько жалок, что я согласилась стать его невестой, только бы прекратить этот спектакль. Тогда он схватил мою руку и