И на нормальность тоже разные, — тихо сказала Мифэнви. — И я всё-таки надеюсь, что ты перестанешь делать то, о чём мы говорили, пока я здесь хозяйка.
Латоя лишь фыркнула и ушла. Поднимаясь в комнату, она, всё ещё злая и раздосадованная, развлекалась тем, что мысленно пыталась уложить в одну постель Колдера и Мифэнви. Но, к сожалению, ей так и не удалось представить их не застёгнутыми на все пуговицы. Пуритане чёртовы. А единственное, о чём сожалеет она, так это о том, что теперь вряд ли сможет потягаться с ненавистной зазнайкой Джозефин Эддингтон. Конечно же, её свадьба прогремела на весь Лондон! Ещё бы, венчание в соборе Святого Павла, тысячи розовых бутонов, которыми усыпали путь влюблённым, и муж, выносящий на руках свою юную супругу. Свет ещё неделю гудел об этом.
Но пусть Джозефин не думает, что победила её, шанс отыграться есть всегда. И Латоя, выпятив довольно таки внушительную грудь, гордо прошествовала к себе.
* * *Дин — дон, дин — дон…
Дождь затих, и Мифэнви вышла на балкон, чтобы немного остыть после разговора с кузиной. И вот этот колокольчик. Неужели, кто-то гонит козу?
Дин — дон, дин — дон…
Ближе и ближе… С клубами тумана, наползающего на замок.
Дин — дон, дин — дон…
Здравствуй, девочка…
Старушка, нищенка, та самая, что была в день её приезда в Глоум Хилл.
Не передумала ещё играть со мной, Незабудка?.. Давай… «Я садовником родился»…
Тьма накрыла Мифэнви. Холодная липкая тьма…
Цветы здесь умирают, я проверял…
И упрямо — перед тем, как сознанию померкнуть совсем: я не хочу умирать…
… А в это время в замковые ворота вовсю колотил Аарон Спарроу…
Лондон, Хэмпстед, 1878 год
Пишущая машинка привела Джози в неописуемый восторг. Подумать только: ткнул кнопочку — и на тебе! литера на бумаге! Появление каждого знака Джози сопровождала ликующим криком, очень напоминающим тот, которым первооткрыватели сопровождают появление долгожданного острова на океанической глади.
Ах, Ричард! Спасибо! Спасибо! — вскричала она после первой серии экспериментов, бросаясь ему на шею.
Не стоит благодарности, ангел мой! — ответил он, прижимая её к себе и счастливо улыбаясь. Встав на цыпочки, притянув его за шею и чмокнув в щёку, Джози вновь вернулась к машинке.
Поскольку Джози теперь занималась интеллектуальной деятельностью, по её же компетентному мнению, то Ричарду пришлось делить с нею свой кабинет. И, будучи патологическим чистюлей, мириться с летающими всюду мятыми бумажками, означавшими муки творчества у его прелестной жены. Работать в таких условиях, конечно же, было невозможно, но отказать себе в удовольствии видеть Джози за пишущей машинкой он не мог.
И вот, решив полюбопытствовать, как продвигается её история, Ричард подошёл к столу Джози, что стоял теперь напротив его собственного. Она была так увлечена, что даже не отреагировала на приближение мужа, хотя ещё в самом начале сказала, чтобы он не смел отвлекать её от работы, потому что она может потерять мысль и что тогда?
Взяв со стола один из листов, он понял, что имеет честь наблюдать обложку будущего шедевра. По краю страницы шли непонятные волны и кружочки с точечками, должно быть, являвшие собой цветочки и рюшечки, а посредине округлым полудетским подчерком было старательно выведено:
«Локан страсти». Ричарда передернуло.
Положив руку на хрупкое плечико жены и чуть наклонившись вперёд, он поднес лист к её лицу и сказал:
Любовь моя, боюсь вас огорчить, но слово «локон» следует писать через «о».
Изящные бровки Джози нахмурились, огромные серые глаза метали молнии, должные испепелить наглеца.
Много вы понимаете — через «о»! — взорвалась она.
Смею вас заверить… — начал было он, но Джози перебила его гневным:
Будете мне тут рассказывать! Я читала ваши книги!
Вы читали мои книги?! — опешил Ричард. — Всё, я посылаю за Вардисом, потому что всерьёз опасаюсь за ваше психическое здоровье!
Да, читала! — она топнула ножкой, выведенная из себя тем, что он не возликовал от её заявления. — И скажу вам — вы совершенно невнятно изъясняетесь по — английски, используете какие-то странные слова, а некоторые ещё и иностранные!
О, Джози, я непременно учту ваши замечания в своих следующих трактатах и, более того, обращусь на кафедру филологии Королевской академии наук, дабы они внесли основательные правки в теорию стилей.
Уж будьте добры! — уже более милостиво снизошла она, хотя и не поняла до конца, о чём, собственно, шла речь. — А то я прочла целых полстраницы…
Полстраницы научного текста! — ошарашено произнёс он. — О, моя милая, я точно посылаю за Вардисом!
Гнев вернулся. Она вскочила, упёрла руки в бока и заявила:
Да, я прочла целых полстраницы, но так и не поняла, кто такие эти муссоны! Ричард отпрянул, подняв руки в побежденном примирительном жесте:
Хорошо! Просто запомните на будущее, ангел мой, книги без картинок — не для вас!
Я сама решаю, что мне читать! — взвилась она, потому что напоминание о книге с картинками вызвало в её памяти ненужное видение. А Ричард не прикасался к ней с той ночи, как она отказалась от его нежности. Он вообще перебрался спать на диван в одну из гостиных. Это добавляло ей поводов для ярости: ещё никто никогда сам! по доброй воле! не бросал Джозефин Эддингтон!
Разговор на эту тему она откладывала до тех времен, пока чаша гнева в её душе не переполнится окончательно! Вот тогда-то она выскажет ему всё, и ему придется поползать за ней в пыли, чтобы вымолить право вернуться на супружеское ложе!
Не беспокойтесь вы так, ангел мой, — сказал он, смиряясь со своим поражением в этом споре, — это крайне вредно для вашей несравненной красоты.
И неизвестно какой бы оборот принял этот разговор, если бы не слуга, который вежливо постучал в дверь и передал письмо.
Моя тётушка, графиня Брандуэн, приглашает нас на обед, и я бы на вашем месте поторопился, потому что уже без четверти два, — сказал он, аккуратно складывая письмо.
Объясните мне, Ричард, — проговорила Джози, обиженная тем, что придётся навещать эту высокомерную Брандуэн, — как вы можете называть тётушками и дядюшками совершенно чужих вам людей?! Вы же сирота, которого взяли в семью из милости!
Он не ответил, отворачиваясь к ней спиной и прикрывая глаза. Лишь через пару мгновений звенящего молчания бросил через плечо, сдавленно и устало:
Идите, Джози. Графиня не любит, когда опаздывают. И она ушла, рассержено фыркнув напоследок.
* * *Особняк графини Брандуэн находился в получасе езды от особняка Торндайков в Хэмпстеде.
Платье для дневного визита, что которое выбрала Джози Клодин, было из жемчужно — серебристой альпаги и выгодно подчеркивало её темные волосы и фарфоровую белизну кожи.
В экипаже они с Ричардом сидели по разные стороны и молчали. Он не обнимал её, не осыпал поцелуями, как делал это обычно, когда они оказывались вдвоем в тесном