А потом началось продолжение спектакля и все по накатанной. Только отбиваться успевала, то конспект одолжи, то его за кого-нибудь напиши, то домашку наваляй, а я чего? Лысая, что ли? Разбежалась, ага, на скорости и в стену. Ну и отправила я новоиспеченных знакомых с самое известное эротическое путешествие, дорогу в которое они, если не знали, то о конечном пункте наверняка не раз слышали.

И устроили мне бойкот, ну это они думали, что устроили, а для меня в общем-то ничего и не изменилось. Алинка только вот вокруг меня периодически скакала и, если не в подружки набивалась, то хотя бы приятельские отношения сохранить пыталась. Нет, в учебе она дура дурой, это я преуменьшила еще, углы сгладила, так сказать, но по жизни не совсем тупая и понимала, что со мной у нее шансов закончить универ больше, чем без. В общем и целом сдружились, насколько это было возможно.

И все бы ничего, все хорошо было, пока спустя пару месяцев учебы в нашей группе не появился новенький. Как вы уже догадались — Багиров собственной персоной. И вот тогда все потекли, и да, парни тоже, слюни пускали на новоиспеченного кумира, чтоб он в ад замерзший провалился. Нет, если я сейчас скажу, что никак не отреагировала на этого пижона самодовольного, а по факту индюка самовлюбленного, я, конечно, совру. Ну невозможно не реагировать на таких, как Багиров: высокий, холенный, глаза серые-серые, пронзительные такие, в таких утонуть можно. Волосы темные, коротко стриженные и уложенные в прическу, чуть зачесанные набок, но без петушиного налета, это, как вы уже догадались, бабушкина фразочка проскальзывает.

Походка расслабленная, голову чуть на бок склонил и посмотрел на меня, и нет, мании величия у меня нет, он действительно в упор смотрел. И я смотрела. На широкие плечи под черной футболкой, на татуированные руки с набитыми на них языками пламени и выступающими, тянущимися вдоль этих самых языков, венами, на… Да господи, куда я только не смотрела. А он прошел такой в аудиторию походкой победителя по жизни, продолжая сверлить меня взглядом, в каждом движении прослеживались замашки властелина мира, а я взгляд отвести не могла, ну что поделать, не видела я еще таких красивых, чтобы настолько, чтобы во рту мгновенно пересохло. Он вот совсем не был похож на тех, с кем мне прежде доводилось иметь дело.

Багиров казался старше остальных, увереннее, в нем чувствовалась просто бешеная мужская энергия. И…в общем восхищалась я им ровно до тех пор, пока он рот не открыл и из него не полилось то, что полилось.

— Говорят, ты у нас тут самая умная? — произнес тогда, плюхнувшись на стул рядом во время перемены. И снова смотрел на меня не отрываясь, разглядывал оценивающе, переводя взгляд с лица на шею, потом ниже и, чуть поморщившись, словно лимон сожрал, снова вернулся к моему лицу. А мне обидно так стало, я, конечно, не первая красавица, но не такая уж и страшная, чтобы гримасы тут строить.

— Раз говорят, значит так и есть, — огрызнулась и отвернулась, давая понять, чтобы катился куда подальше.

— Будешь за меня домашки рубить и конспекты писать, — выдал нагло, видимо, совершенно не сомневаясь в том, что я растекусь перед ним лужицей. Нет, я бы может и растеклась, если бы он таким хамлом наглым не оказался.

— Обломинго.

— Что? — не понял он тогда.

— Птица говорю такая есть, обломинго, так понятнее? — посмотрела на него с вызовом, как мне тогда казалось. На деле это был взгляд хомячка, встретившего хищника, но мне отчего-то казалось, что он яростью полыхает и искры летят. Не летели. И взгляд мой никого не напугал. А жаль в общем-то, я старалась вообще-то.

— Посмотрим, — хмыкнул этот индюк, обхватил пальцами мой подбородок, не дав даже опомниться, провел шершавым большим по губам, а потом оскалившись добавил: — Дашь…и домашки, и конспекты.

Меня затрясло тогда от гнева, в буквальном смысле затрясло. И от взгляда, что сверлил меня, тоже трясло и от запаха индюка этого голова кружилась, но это все, конечно, от гнева. Я свои позиции сдавать не собиралась и падать ниц перед этим пижоном напыщенным тоже, а потому игнорировала его, насколько это было возможно.

А он, гад такой, сверлил меня своим невозможным серым взглядом, цеплял при каждой возможности, а однажды и вовсе зажал в коридоре, да в такой позе, мамочки, мне так страшно еще не было. Нет вру, не страшно мне было, ой не страшно.

Не страх то был, далеко не страх. И он говорил что-то обидное, что-то дерзкое и так ему свойственное, у меня же в ушах такой гул стоял, что я ни то, что слушать его откровения, я свои мысли собственные воспринимать не способна. Не слышала до тех пор, пока со стороны не донеслось ржание одногруппников. И мы в этой позе: я, распластанная по стене. и Багиров, прижимающийся ко мне очень интересным местом и сжимающий мои не менее интересные места. Он отпустил меня не сразу, а когда все-таки отпустил, я позорно рванула прочь под гогот и улюлюканья одногруппников.

А сейчас зачем-то стояла посреди зала в этом, чтобы ему провалиться, клубе и проклинала себя за то, что поддалась уговорам Алинки. Да чего уж скрывать, интересно мне было, признавать не хотелось, конечно, но я краем уха пару раз слышала, как парни обсуждали бои прямо на парах, как восхищались этим придурком бешеным, вот мне и захотелось, один разочек, одним глазком только взглянуть на сие мероприятие. Хотелось мне ровно до этого самого момента. До того, как Алинка потянув меня за руку, повела в сторону столиков, умещённых прямо у ринга и расположенным вокруг них диванчикам, на которых уже успели собраться знакомые лица.

— Дамы и господа, — внезапно раздался голос ведущего, — а сейчас бой, которого вы все так ждали…