— Доброе утро, солнышко, — ответил папа, мой личный герой и по совместительству гениальнейший нейрохирург-онколог всех времен и народов.
Я часто думала о том, как много времени он тратил на спасение жизней, как часто он пропускал мои утренники в саду, школьные выступления и дни рождения из-за срочных случаев, где требовался именно он. Я не в обиде, все понимала и знала, как сильно отец любит меня, но это грустинка никогда не уходила полностью.
— Доброе утро, родители, — легко коснулась губами маминой щеки и обняла папу. Улыбнулась и на ходу схватила горячий круассан с повидлом.
— Милая, сядь и поешь спокойно, ты ведь никуда не спешишь сегодня. К тому же, у нас сегодня будет гость — папин давний друг Борис Викторович, — мама мягко улыбнулась, наливая мне чай.
— Да? А что за друг, никогда не слышала… — я ведь и правда знала про папу почти все, как мне кажется, да и все друзья всегда приходили в гости.
— Ты была совсем малюткой, когда он был у нас в последний раз. Потом уехал работать хирургом в Америку и приехал вот буквально вчера. Сегодня уже встретимся после долгой разлуки. Тебе, как будущему доктору, будет полезно пообщаться с ним…с твоей-то тягой к хирургии, — мама нахмурилась, она все еще не разделяла моего желания стать доктором, но при этом никаких уговоров сменить специальность.
— Очень здорово, мне и правда будет интересно послушать от него о работе в Америке.
— Так вот вечером не задерживайся, он приедет в 19.00, — мама передала мне корзинку с круассанами, и я с большим удовольствием намазала масло на только что разрезанный теплый кусочек испеченного теста. Кайф.
— Я встречусь с друзьями и ближе к вечеру буду как штык дома, — шутливо отдала честь, прикладывая руку к виску. Сама же продумывала все варианты, как бы успеть сделать весь тот адский список дел, что лежал в моей внушительной сумке.
— Я надеюсь, ты помнишь про выставку репродукций Боттичелли? Мы ведь хотели сходить…Но я вижу, какая ты уставшая, так что не буду тебя загружать еще и этим.
— Мам, в смысле?! Я ведь сама хотела туда, и давно жду с нетерпением, — пожалуй, помимо медицины, моя вторая любовь — это книги и искусство, а все благодаря моей маме, которая являлась директором выставочного зала в центре города и имела образование в области литературы.
Именно благодаря ей я читала так много и хорошо разбиралась в картинах, мне кажется, именно это помогло мне отдыхать морально. Для своих 19 лет я жила достаточно скучной жизнью, по меркам моих знакомых и друзей. Но эту немыслимую скукоту с лихвой разбавляли мои безбашенные друзья и парень.
С недавнего времени я чувствовала необъяснимую тревогу, не поддающуюся логичному пояснению. Это словно та самая пресловутая женская интуиция подсказывала, что я на пороге чего-то глобально хорошего или плохого, что может изменить мою жизнь навсегда.
Меня окутывала грусть, подобная той, что чувствуешь поздним летом на пороге наступающей осени.
Сейчас я думала, что это как чистилище перед раем, но позже поняла, что это была тропинка перед вратами Ада с надписью— «Оставь надежду всяк, сюда идущий». Если бы я знала, как близко к истине была.
Если бы знать, где упасть.
Глава 3
— Сколько можно тебя ждать, Аня?! — нервно спросил мой парень, при этом слишком уж интимно сжимая меня в объятиях. В последнее время ласки стали все более и более откровенными.
Мои сомнения относительно нашего первого раза начинали его раздражать. Я же считала, что всему свое время, и мое время пока не пришло. Время разрушать и время строить… Колебания же нормальны в моем случае? Он ведь уже ничего не терял, я у него не первая и даже не вторая.
— Витя, ты ждал всего десять минут. Мог бы зайти и позавтракать с нами… — он бы все равно не зашел: мой отец его недолюбливал и говорил об этом открыто. Причину ненависти понять я не смогла, потому отметила для себя вариант обычной ревности отца к любому мужчине рядом с дочерью.
Мама относилась сдержанно позитивно и старалась папу перетянуть на сторону добра. Но, видимо, на стороне зла папе было комфортнее, потому открытая вражда продолжалась. Я же вечно находилась между молотом и наковальней. Рано или поздно меня могло расплющить от всего происходящего. Буквально.
— А то ты не знаешь, что твой папа меня пристрелит скоро, — нервно заправил челку Витя. Глаза его бегали из стороны в сторону, а я за пару недель все чаще отмечала признаки странного поведения и не могла понять, что же на самом деле происходило. Возникало ощущение, что он вечно на подрыве.
— Ты в порядке? — обеспокоенно коснулась лба и отметила, что он покрыт испариной. Витя в ответ отмахнулся от меня как он назойливой мухи и нервно улыбнулся.
Может я себя и накручиваю. Неосознанно зацепилась взглядом за тремор рук и слишком уж бледное лицо. Что это могло быть? Радужная оболочка глаза была практически не видна.
Неужели опять травка? Этот период мы тоже проходили, что закончилось долгой реабилитацией, скрытой под производственной практикой в университете. Мои родители были не в курсе. А я ведь как жена декабриста — повсюду возилась с ним.
— Что может случиться? Не накручивай себя, лучше пойдем в кафе посидим с нашими. Ты будешь на машине?
— Ты принимал? — одна фраза и вскользь брошенный подозрительный взгляд стали причиной взрыва вселенского масштаба.
— С ума сошла, блять? — задохнувшись от негодования ответил Витя. — Я вчера выпил и решил за руль не садиться, кроха.
На пятках развернулась и ушла в гараж. Ладно, накрутила я себя. Наблюдать за ним мне ничего не мешало, а правда могла открыться бы рано или поздно.
Под злобные комментарии Вити о моей аккуратной езде мы доехали до кафе и поспешили за столик к нашим друзьям. Миша, Катя, Ангелина и Саша с почти одновременно махнули нам.
— Ребят, вы опаздываете, — недовольно буркнул Саша, слишком уж злобно взглянув на Витю. Он единственный из нашей компании был абсолютным пунктуальным педантом, иногда это пугало до чертиков.
— Но в итоге вы тут, — загадочно улыбнулась Ангелина и поцеловала меня в обе щеки. Моя лучшая подруга с самого раннего детства. Все самые яркие шишки на своем теле я заработала именно с ней. Стоит ли говорить, что она знала обо мне все, как и я о ней.
— Да, кроха, как всегда, очень аккуратно ехала и наконец-то мы здесь, — недовольно прокомментировал Витя. Его раздражала моя излишняя аккуратность на дороге.
Уж лучше я буду слишком аккуратна и жива, чем недостаточно и мертва. Есть хоть что-то, что его не раздражало во мне?
Ты либо любишь человека со всеми